— Жаль бедного старика, — пробормотал Бруно.
Оба снова умолкли, думая о том, зачем понадобилось приносить в жертву де Витта. Внезапно Тамм снял шляпу и постучал себя кулаком по лбу. Бруно уставился на него.
— В чем дело? Вам нехорошо?
— Пытаюсь понять, что означает этот чертов знак пальцами, который оставил нам де Витт. Чистое безумие! Не вижу ни головы, ни хвоста.
— Откуда вы знаете, что де Витт оставил его намеренно? — осведомился окружной прокурор. — Может быть, он вовсе ничего не означает, просто случайность.
— Вы сами этому не верите. Случайность, тоже мне! Видели, как я пытался скрестить пальцы подобным образом? Мне понадобилось немало усилий, чтобы удержать их соединенными полминуты. В предсмертной судороге такое не сделаешь, Бруно. Шиллинг думал так же, иначе не заставил бы меня провести эксперимент… — Инспектор с подозрением покосился на окружного прокурора. — Мне казалось, вас впечатлила идея насчет дурного глаза.
Бруно глуповато улыбнулся:
— Чем больше я о ней думаю, тем сильнее склонен ее отвергнуть. Такого просто не может быть. Это чересчур фантастично.
— То-то и оно!
— Хотя опять же кто знает? Давайте предположим… хотя я не говорю, Тамм, что верю в это… давайте просто предположим, что скрещенные пальцы действительно означают знак, защищающий от дурного глаза. Де Витт умер мгновенно, значит, он намеренно изобразил пальцами этот знак перед выстрелом.
— Убийца мог скрестить таким образом пальцы де Витта после его смерти, как я уже говорил, — возразил Тамм.
— Чепуха! — воскликнул Бруно. — Убийца не оставил никаких знаков на первых двух жертвах — почему он должен был делать это сейчас?
— Ладно, пусть будет по-вашему, — проворчал Тамм. — Я просто пытаюсь придерживаться правил. Детектив должен исследовать все возможности.
Бруно не обратил на него внимания.
— Если де Витт оставил этот знак намеренно, то он знал своего убийцу и хотел оставить ключ к его личности.
— Элементарно, мой дорогой Бруно,[60] — усмехнулся Тамм.
— Заткнитесь! С другой стороны, — продолжал окружной прокурор, — если брать эту чепуху с дурным глазом… Де Витт не был суеверен, он сам это говорил. Следовательно…
— Я вас понял! — перебил Тамм, выпрямившись на сиденье. — Вы имеете в виду, что де Витт оставил этот знак, указывая, что суеверен его убийца! Черт возьми, это соответствует характеру де Витта — проницательного бизнесмена, умеющего быстро принимать решения!..
— По-вашему, Лейн все это учитывал? — задумчиво спросил Бруно.
— Лейн? — Все возбуждение инспектора испарилось, словно под влиянием ледяной воды. Его толстые пальцы поглаживали подбородок. — Ну, если подумать, возможно, эта идея не так уж близка к истине. Это чертово суеверие…
Бруно вздохнул.
Спустя пять минут Тамм внезапно спросил:
— Что означает слово jettatore?
— Обладатель дурного глаза — кажется, неаполитанский термин.
Оба погрузились в угрюмое молчание, покуда машина продолжала ехать дальше.
Сцена 5
ДОМ ДЕ ВИТТА В УЭСТ-ИНГЛВУДЕ
Суббота, 10 октября, 3.40
Уэст-Инглвуд крепко спал под холодной луной, когда большой полицейский автомобиль проехал через деревню и свернул на боковую дорогу. Двое патрульных из полиции штата сопровождали машину на мотоциклах. Позади ехал автомобиль поменьше, где сидели детективы.
Кавалькада остановилась перед подъездной аллеей, ведущей через лужайки к дому де Витта. Из большого автомобиля вышли Жанна де Витт, Кит Лорд, Франклин Эйхерн, Луи Эмпериаль, Лайонел Брукс и Друри Лейн. Все молчали.
Патрульные выключили моторы и сидели в седлах мотоциклов, покуривая сигареты. Детективы высыпали из автомобиля, окружив группу.
— Все идите в дом, — скомандовал один из них. — Окружной прокурор Коль велел держать вас вместе.
Эйхерн запротестовал — он заявил, что живет рядом и не видит причины проводить остаток ночи в доме де Витта. Но детектив властно покачал головой. Эйхерн пожал плечами и побрел за остальными, а Лейн, державшийся позади, последовал за Эйхерном по темной аллее. Детективы трусили сзади.
Их впустил полуодетый Джоргенс, изумленно уставившийся на посетителей. Никто не удостоил его объяснениями. Группа вместе с детективами вошла в большую колониальную гостиную, люди устало опустились на стулья. Джоргенс одной рукой застегивал пуговицы, а другой включал электрическое освещение. Друри Лейн сел со вздохом облегчения, поглаживая трость и наблюдая за остальными блестящими глазами.
Джоргенс склонился над Жанной де Витт. Девушка сидела на диване в объятиях Лорда.
— Прошу прошения, мисс де Витт… — робко начал дворецкий.
— Да? — пробормотала девушка настолько изменившимся голосом, что старик шагнул назад.
— Что-то случилось? — настаивал он. — Эти люди… Прошу прощения, но где мистер де Витт?
— Отойдите, Джоргенс, — проворчал Лорд.
— Он мертв, Джоргенс, — четко ответила девушка.
Лицо дворецкого стало пепельным, он застыл в полусогнутом положении, потом огляделся вокруг, словно ища подтверждения, но увидел только отвернувшиеся лица или каменные взгляды, лишенные всяких эмоций. Старик повернулся, чтобы отойди, но детектив преградил ему путь.
— Где миссис де Витт?
Старый дворецкий недоуменно смотрел на него слезящимися глазами.
— Да. Где она?
Джоргенс напрягся:
— Думаю, спит наверху, сэр.
— Она была здесь весь вечер?
— По-моему, нет, сэр.
— Куда она ходила?
— Боюсь, что не знаю, сэр.
— А когда вернулась?
— Я спал, сэр, когда пришла миссис де Витт. Очевидно, она забыла ключ, поэтому звонила, пока я не спустился.
— Ну?
— Думаю, она пришла около полутора часов назад.
— Но точно вы не знаете?
— Нет, сэр.
— Одну минуту. — Детектив повернулся к Жанне де Витт, которая сидела прислушиваясь к разговору. Он казался озадаченным напряженным выражением ее лица. — Вы хотите сообщить миссис де Витт о происшедшем, мисс? — спросил он с неуклюжей претензией на вежливость. — Она должна знать об этом, а кроме того, окружной прокурор Коль поручил мне побеседовать с ней.
— Я должна ей сообщить? — Жанна откинула голову назад и истерически рассмеялась. Лорд слегка встряхнул ее, что-то шепча ей на ухо. Девушка вздрогнула и произнесла полушепотом: — Джоргенс, попросите миссис де Витт спуститься сюда.
— Не беспокойтесь, — вмешался детектив. — Я сам ее приведу. Покажите, где ее комната.
Джоргенс вышел из гостиной вместе с детективом. Наступило молчание. Эйхерн поднялся и начал мерить шагами пол. Эмпериаль плотнее закутался в пальто, которое так и не снял.
— Думаю, — вежливо предложил Друри Лейн, — было бы разумно развести огонь.
Эйхерн остановился, оглядываясь вокруг и слегка ежась, как будто только что ощутил холод в воздухе. Поколебавшись, он подошел к камину, опустился на колени и дрожащими руками начал разводить огонь. Вскоре дрова затрещали в очаге, а отблески пламени запрыгали по стенам. Поднявшись, Эйхерн отряхнул колени и снова принялся ходить по комнате. Эмпериаль снял пальто. Брукс, сидевший в дальнем углу, придвинул кресло ближе к огню.
Внезапно все подняли головы. Из-за двери в теплеющем воздухе доносились голоса. Затем в гостиную вплыла миссис де Витт, за которой последовали детектив и все еще ошеломленный Джоргенс.
Ее скользящие движения, производимые словно во сне, тем не менее освободили находящихся в комнате от оков ужаса. Все сразу расслабились: Эмпериаль встал и отвесил официальный поклон; Эйхерн вскинул голову и что-то буркнул; рука Лорда крепче обняла плечи Жанны; Брукс подошел к огню. Только Друри Лейн оставался в той же позе человека, страдающего глухотой, склонив голову набок и внимательно присматриваясь к каждому движению, которое могло означать звук.
60
Здесь пародируется фраза: «Элементарно, мой дорогой Ватсон!», которую Шерлок Холмс произносит не в произведениях А. Конан Дойла, а в многочисленных постановках и экранизациях.