— Не припоминаю, чтобы слышала что-нибудь.
— А когда вы покинули вашу уборную, мисс Траслоу?
— Когда услышала шум внизу. После того, как его нашли.
— И до этого вы не выходили оттуда?
— Нет.
— Фаулер, — внезапно обратился Ньюби к Роджеру, — Квин застал вас с этой девушкой. Как это получилось?
— Как получилось? — огрызнулся Роджер. — Кто-то прибежал в бутафорскую и сообщил мне, что с Бенедиктом что-то произошло. Я прибежал назад вместе с ним и обнаружил Джоан в толпе у двери уборной Бенедикта. Я вытащил ее оттуда и поднялся с ней в ее уборную, чтобы обнять ее наедине, когда она потеряет самообладание, что вскоре и произошло. Подло с моей стороны, не так ли?
— Значит, тогда вы увидели ее впервые с тех пор, как она ушла со сцены?
— Я не мог подойти к ней раньше, хотя бог знает, как мне этого хотелось. У меня было много дел за кулисами… — Роджер оборвал фразу. — А вот это уже подло с вашей стороны, Ньюби! Что вы стараетесь доказать?
— Мисс Траслоу, насколько хорошо вы знали Фостера Бенедикта?
Эллери увидел, как напряглась Джоан.
— Знала?
— Вы были знакомы с ним? Когда-нибудь видели его раньше?
Джоан что-то ответила.
— Пожалуйста, повторите. Я не расслышал.
Девушка откашлялась.
— Нет.
— Логан!
Полицейский спрыгнул с авансцены и подбежал к шефу. Ньюби что-то ему сказал. Логан поднялся по проходу и вышел из зала.
— Мисс Траслоу, свидетель утверждает, что, когда Бенедикт вошел в свою уборную, сундук с инструментами был открыт и большой нож с обмотанной изоляционной лентой ручкой лежал в верхнем отделении. Я снова спрашиваю вас: выходили ли вы из вашей уборной, спускались вниз, подходили к сундуку…
— Нет! — крикнула Джоан.
— …подходили к сундуку, доставали нож…
— Погодите! — Роджер поднялся. — Вы действительно хотите знать об этом ноже, Ньюби?
— А у вас есть о нем какая-то информация?
— Безусловно.
— Какая?
— Это мой нож.
— В самом деле?
— Я могу это доказать, — быстро продолжал Роджер. — Если вы отклеите ленту, то найдете мои инициалы, проштампованные на рукоятке. Я давно пользовался им на охоте, а в театр принес только сегодня. Вчера мы купили новый канат, и мне был нужен острый нож…
— Я знаю, что нож ваш, — улыбнулся Ньюби. — Вопрос не в том, кому он принадлежал или даже кто положил его в сундук с инструментами, а в том, кто достал его оттуда и воткнул в спину Бенедикта. Мисс Траслоу…
— Прошу прощения, — прервал его Эллери. Шеф тут же умолк. — Роджер, когда вы обмотали рукоятку изоляционной лентой?
— Сегодня вечером, после начала спектакля. Я пользовался им, заменяя истрепавшийся канат, и не мог толком держать его, так как у меня вспотели руки из-за духоты за кулисами. Поэтому я взял у электрика изоляционную ленту и обмотал ею рукоятку на случай, если нож опять понадобится мне во время спектакля.
— А когда вы положили его в сундук?
— Под конец первого акта.
— По-моему, я уже дал вам понять, мистер Квин! — Свист хлыста в голосе полицейского звучал куда отчетливее. — Прервите меня еще раз, и вам придется уйти.
— Да, шеф, извините, — пробормотал Эллери.
Помолчав, Ньюби заговорил снова:
— Я хочу быть уверенным, что все правильно понял, мисс Траслоу. Вы заявляете, что со сцены сразу поднялись в вашу уборную и оставались там, когда Бенедикт был убит в своей уборной, находящейся непосредственно под вашей, не слышали ни звука, не спускались, пока Бенедикта не обнаружили умирающим, и ни разу не прикасались к ножу. Это верно?
— Да. — Джоан встала. — Нет, Роджер! — Она подошла к огням рампы. — А теперь позвольте мне задать вам вопрос, шеф Ньюби. Почему вы обращаетесь со мной так, словно решили, что это я убила Фостера Бенедикта?
— А разве это не так? — осведомился Ньюби.
— Я его не убивала!
— Кое-кто сказал, что это сделали вы.
Джоан моргала от боли в глазах.
— Но это невозможно! Это неправда! Не могу представить, чтобы кто-нибудь выдумал такое обо мне! Кто это сказал?
— Бенедикт в присутствии свидетеля за несколько секунд до смерти.
Джоан пошатнулась. Ньюби и Эллери вскочили, но Роджер находился ближе и успел подхватить ее.
АКТ ТРЕТИЙ
Сцена 1
Эллери проснулся в полдень. Подбежав к двери, он схватил «Райтсвиллский архив» с хорошо знакомой желтой карточкой, содержащей комплименты от «Холлиса». Впервые за годы первая полоса газеты открывалась двустрочным заголовком крупными буквами: