— Вот и наша верфь, — пошутил контр-адмирал и подвел китобоев к низкому сараю, из широко раскрытых дверей которого доносились перестук топоров и шарканье пил.
В весеннем воздухе тянуло запахами свежего дерева. В сарае плотники мастерили большую шлюпку.
— Братцы, — обратился Козакевич к плотникам. — Нужна крепкая посудина.
— А на какую надобность? — густым басом спросил высокий плотник в широченной распоясанной рубахе, которая все же была ему тесна в груди.
Окладистая борода, черная и блестящая, закрывала почти все лицо. Резко очерченный нос с горбинкой и горящие глаза в черных ресницах придавали лицу разбойничье выражение.
Отложив топор, плотник подошел к Козакевичу. Лигова и Северова он словно не замечал.
— Вот господа, — контр-адмирал указал на них, — китов будут промышлять за Тугуром. Ты, Антон Прокопьевич, дай-ка им лучшее, что у тебя есть.
— А мы плохие не делаем, — спокойно, без нотки подобострастия ответил плотник. Потом, без стеснения, в упор рассматривая китобоев, спросил Козакевича: — Наши, што ль, будут, Петр Васильевич?
— Наши, наши, — контр-адмирал засмеялся. — Недоверчив ты. Разве я к тебе приведу чужих людей?
Плотник пригласил всех за собой. Он вышел из сарая и, обогнув его, остановился перед старым судовым баркасом. Был он футов двадцати длиной и семи шириной. От времени и непогоды баркас побурел, но был еще крепок и надежен.
— Вот, — указал плотник на баркас. — По мне он добротный.
Лигов обошел баркас, поставленный на катки, заглянул внутрь. Судно было вместительное. Если настлать палубу да поставить мачту, то для каботажного плавания баркас вполне подойдет. Он так и сказал Козакевичу. Тот, несколько смущенный неприглядным видом баркаса, торопливо проговорил:
— Вот и берите, берите его. А отремонтируем вместе, Антон Прокопьевич, пособишь?
Плотник молча кивнул. Он все чаще посматривал на Северова и Лигова, и его строгие глаза были насторожены, точно плотник о чем-то напряженно думал и чего-то ожидал. Неожиданно, без всякого повода, он сказал, обращаясь к Лигову:
— Ходкий баркас.
Когда китобои возвращались с Козакевичем в его дом, Лигов спросил:
— Кто такой Антон Прокопьевич? Запоминающееся лицо, да и держится с достоинством.
— Хороший мастер, — уклончиво сказал контр-адмирал. — Честный человек. Живет здесь пятый год.
Лигов обернулся. На пороге, облитый солнечным светом, стоял плотник. Он смотрел им вслед. Ветер с Амура развевал его черные блестящие кудри. Поблескивал в руках остро отточенный топор.
— На разбойника похож, — засмеялся Алексей. — Так и кажется, что сейчас топором хватит.
Петр Васильевич внимательно посмотрел на Алексея, хотел что-то сказать, но удержался и погладил бородку.
Вернувшись домой, Козакевич, испытывая к молодым гостям симпатию и думая о том, какие испытания ожидают китобоев, сочувственно произнес:
— Провизией я вас поддержу, ну а насчет денег… — Козакевич безнадежно махнул рукой. — Пойдете берегом от устья Амура до Уды, а то и дальше. Здесь можно много китового уса собрать. Морем тут выброшено за века превеликое множество китов. Об этом я проведал от аборигенов, да и сам видел. Но хранил в тайне. Вам и брать ус для положения Начала русского китоловного предприятия.
Лигов и Алексей с сомнением посмотрели друг на друга. Так ли уж много можно найти выброшенного морем китового уса, чтобы возлагать на него такие большие надежды? Но иного выхода не было.
— Спасибо… — сдержанно, но от всего сердца поблагодарил Лигов. — Так мы и сделаем.
Вечером, войдя в домик, где они остановились, китобои застали Ходова и Федора Тернова беседующими с двумя незнакомыми, уже в годах людьми. В комнатушке было накурено. Лигов широко раскрыл дверь:
— Ну и начадили!
Вскочившие при его входе незнакомцы ответили:
— Виноваты, ваше благородие! Капитан с любопытством взглянул на них. Одетые в старые, поношенные, но аккуратно зачиненные бушлаты, они чем-то походили друг на друга, хотя один из них носил коротко подстриженные усы, а другой отпустил черные узенькие бакенбарды, удлинявшие его лицо. Оба оказались отставными матросами.
— Вот, имеют желание идти с нами промышлять китов, — сказал Ходов.
— Так точно! — подтвердили матросы.
— Боцман себе команду подбирает, — пошутил Алексей.
— Будет команда — будет боцман, — насупился Ходов. — Люди-то в здешних местах плавали.
— Как звать? — обратился Лигов к матросу с усиками. У него было широкое рябое лицо, глаза с хитринкой.