— Счастливого плавания. — Белов распрощался и ушел на шхуну.
На китебойце началась обычная суматоха, какая бывает при выходе судна в море. Все были подняты на ноги. Абезгауз, проходя мимо каюты Ингвалла, увидел, что дверь приотворена, а гарпунера нет. Он выхватил из кармана заготовленную записку и швырнул ее на койку.
Ингвалл был у капитана. Клементьев угощал норвежца горячим кофе и говорил:
— Я очень доволен вами, господин Ингвалл. Очень. Вы показали себя прекрасным гарпунером.
Ингвалл молча пил кофе. Похвала капитана была ему приятна. В свою очередь он сказал:
— Многое зависело от вас, капитан.
— Сегодня мы должны убить последнего нашего кита.
— О, не говорите так! — воскликнул Ингвалл. — У китобоя не должно быть последнего кита.
Клементьев снова удивился тому, что этот гигант верит в нелепые приметы, но, увидев испуганные глаза гарпунера, поправился:
— Я оговорился.
— Это плохая примета. — Ингвалл стал сдержаннее. — Я пойду отдохну.
Они расстались. Клементьев поднялся на мостик. Машина уже работала. Абезгауз был на месте. Капитан вывел «Геннадия Невельского» из бухты.
Китобоец плыл во мраке, и если бы не шум моря, не журчание воды у бортов, можно было бы подумать, что судно летело по воздуху. Едва-едва, смутно белели буруны, в которых изредка вспыхивали голубовато-зеленые огоньки. Георгий Георгиевич прислушался к ровному ритму машины, поглядывал на компас, на который падал свет от лампочки под козырьком.
Абезгауз перебирал штурвал. «Хороший рулевой, — оценил Клементьев. — Судно идет точно по курсу». И ему казалось, что на китобойце все в порядке. Вот добудут еще одного кита — и тогда в Японию и домой.
Не знал капитан, что внизу, под ним, человеческая трагедия подходила к концу. Ингвалл с широко раскрытыми глазами стоял в каюте. Он только что прочитал новую записку: «Если вы убьете еще хоть одного кита, вы будете убиты. Лига гарпунеров».
— Последний кит, последний кит, — шептал хрипло норвежец, и вдруг дикая мысль пришла ему в голову. Сам капитан — из Лиги. Он же сказал, что у Ингвалла сегодня будет последний кит, он знает, что Ингвалл не может бить мимо. От ужаса зашевелились волосы. Гарпунер оглянулся. «Нужно бежать, бежать, пока не убили».
Судно качнуло на волне, и море хлестнуло в иллюминатор. В этом всплеске гарпунер услышал знакомый зов. Он уже больше ничего не понимал, охваченный одной мыслью: бежать, спастись от Лиги… Сознание мутилось. Ингвалл, широко открытым ртом жадно хватая воздух, выбежал на палубу.
В лицо ударил холод. Ингваллу показалось, что это море своими прохладными, ласковыми руками обнимает его, чтобы защитить, скрыть от преследователей. Он прижался к металлической шлюпбалке, судорожно обнял ее. Ветер развевал его бороду, пузырил за спиной куртку. Норвежец смотрел в темноту ничего не, видящими глазами. А море звало его: «Иди к нам, иди к нам». И он пошел на этот зов…
Ингвалл выбежал на корму. Здесь бурлила, вырывалась из-под винта вода, и в этом вихре весело перемигивались огоньки, их было много, и они так дружелюбно подмигивали Ингваллу, Это же берег, хороший родной норвежский берег, где его ждут друзья.
Вон они уже увидели его и зовут: «Иди к нам, иди к нам». Ингвалл вытянул вдоль тела руки и оторвался от леера. Неуловимое мгновение невесомости — и он погрузился в воду. Она, подхватив его, сильная и гневная, перевернула, измяла, подбросила к винту. Ингвалл увидел яркое солнце, которое тут же погасло.
«Геннадий Невельской» шел вперед…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«…Новое русское китобойное предприятие, основанное молодым отважным капитаном Георгием Георгиевичем Клементьевым, успешно развивается. Оно приносит не только заслуженные славу и уважение его создателю, но и оказывает влияние на процветание и развитие нашего края. Мы уже имели честь сообщать, что в минувшую зиму капитан Клементьев удачно вел промысел в водах, омывающих берега Корейского полуострова. Теперь мы можем довести до всеобщего сведения точные цифры, которые убедительно говорят о прекрасных перспективах китобойства в наших необозримых морях. Капитан Клементьев получил дохода за китовое сало, снятое пластами и просоленное, 14 тысяч долларов. Пять тонн китового уса были проданы по 190 фунтов стерлингов за тонну. Все китовое сырье было куплено японцами! Господин Клементьев намеревается и дальше вести деловые отношения с ними, но мы выражаем надежду на то, что русский китобойный промысел будет давать сырье для нашего русского рынка. Строительство Сибирской железной дороги…»