В этот «мирный» период в штаб полка прибыл новый русский офицер в звании капитана, с которым мы подружились (особенно Анатолий) и даже поселились вместе в пустующем доме поближе к казино. По сути, мы стали у него добровольными денщиками: чистили сапоги, обмундирование и оружие, ухаживали за его верховой лошадью.
Капитан Бессмертный был донским казачьим офицером и эмигрировал во Францию после гражданской войны. В середине 20-х годов, поверив обещаниям советской власти о прощении, вернулся на Дон, где пришел в ужас от увиденного. Долгое время его не трогали, но с началом коллективизации в конце 20-х годов таких как он стали арестовывать, сажать в тюрьму и даже расстреливать. Пришлось бежать из родных мест. На одной из железнодорожных станции Донбасса его задержали. За побег грозил расстрел. Но… ему повезло! В списках комендатуры значился беглец Бессмертнов без инициалов, а в его подлинных документах фамилия Бессмертный. Не помню деталей, как ему удалось убедить ГПУшников, что он не тот, кого они ищут. Его отпустили! Затем… поддельные документы, новое имя, биография и работа на угольных шахтах вплоть до начала войны. Призыв в армию, добровольная сдача в плен, вооруженная борьба с большевиками в восточных формированиях Вермахта. В полк прибыл, имея опыт антипартизанской борьбы. В дальнейшем он оказал серьезное влияние на наши судьбы. Но об этом позднее.
3. Отзвуки операции «Цитадель»
Мирная, спокойная жизнь кончилась для нас неожиданно. Вдруг над нами днём стали летать на восток и обратно стаи пикирующих бомбардировщиков Ю-87 и Ю-88 в сопровождение истребителей, а по ночам участились налёты «кукурузников». На укреплённые пункты железной дороги почти еженощно стали нападать партизаны, неся большие потери, но зачастую подрывая рельсы («рельсовая война»). Рельсовые пути утром быстро восстанавливали, но о ночных перевозках речи больше не было. Спустя некоторое время стаи юнкерсов поредели и их количество пошло на убыль. Одновременно всё чаще среди белого дня стали появляться эскадрильи краснозвёздных штурмовиков ИЛ-2, бомбивших и обстреливавших из пулемётов и пушек Суземку и станцию.
Воздушных боев над Суземкой практически не было, но для зенитной артиллерии стало много работы и днём и ночью. Главной мишенью красной авиации была станция, потому здесь были сосредоточены почти все средства ПВО, которые достаточно легко противостояли ночным налетам «кукурузников». Если «кукурузник» попадал в перекрестие прожекторов, то иногда для него это был последний вылет. Ночное визуальное беспорядочное бомбометание и малая бомбовая нагрузка, в основном, бомбами малого веса делали «кукурузник» малоэффективным. Однако, психологическое воздействие на гражданское население было достаточно большим. При воздушной тревоге люди прятались в щели, подвалы и блиндажи. В один из таких легких блиндажей, где укрылось несколько семей местных жителей и несколько гражданских работников станции, угодила бомба, сброшенная «кукурузником». Блиндаж стал для них общей могилой.
Однажды недалеко от Суземки на опушке леса сделал вынужденную посадку подбитый Ю-87. Сослуживцы летчика долго кружили над местом посадки, пока не убедились, что с ним все в порядке и он не попал в руки партизан, после чего продолжили путь на свою базу. Самолет был взорван и сожжен нашими саперами, а лётчик «налегке» вернулся в свою часть.
Штурмовики ИЛ-2 работали на «бреющем полете». Их появление в большинстве случаев было неожиданным и, как правило, легкие скорострельные зенитные установки «лаяли» самолетам вдогонку. Каждый налет штурмовиков доставлял железнодорожникам те или иные неприятности.
Полк начал подготовку к передислокации. На станцию свезли для погрузки в железнодорожные вагоны снаряды и заряды к ним от 122-х миллиметровой гаубицы. Дневной налет штурмовиков. Один из них подбит и, падая, взрывается в воздухе. Его горящий двигатель врезался в землю рядом со штабелем снарядов. Попади двигатель в штабель, не осталось бы здания вокзала и других станционных построек, не говоря о разрушении путевого и подвижного хозяйства. И этот-то опасный груз в четырех товарных вагонах нам пришлось сопровождать на долгом пути до Бобруйска!
Глава X. БЕЛОРУССИЯ
1. Долгий путь
Вагоны загрузили ящиками со снарядами и зарядами к ним, оставив в одном из них половину вагона свободной для сопровождающих, в число которых назначили меня с Анатолием, трех солдат из нашей роты и одного немецкого унтер-офицера, неплохо говорившего по-русски. Поперёк вагона по полу прибили широкую доску, натаскали свежей соломы, покрыли её брезентом и получилось прекрасное ложе для отдыха. В проходе между ложем и ящиками со снарядами установили стол, пару скамеек и печку-буржуйку, сделанную из небольшой бочки. Ею мы изредка пользовались в холодную погоду и для приготовления пищи, каждый раз принимая меры предосторожности от возможного пожара рядом со столь опасным грузом.
Вагон имел с одной торцовой стороны полуоткрытую площадку, над которой располагалась смотровая будка, возвышавшаяся над крышей вагона. С площадки в будку можно было подняться по лестнице, закрыть дверь и, сев на скамеечку, наблюдать как за вагонами, так и за мелькающими окрестностями. Смотровая будка стала нашим излюбленным местом.
По-видимому, во время нашего «путешествия» место назначения неоднократно менялось. Помнится, что наш унтер-офицер на узловых станциях иногда возвращался из военных комендатур расстроенным и «чертыхался» по-русски и по-немецки, а вагоны шли каким-то сложным маршрутом. Были случаи, когда мы ехали в обратную сторону по уже пройденному пути через знакомую местность и станции, где мы недавно побывали. Наши вагоны часто перецеплялись от одного состава к другому, и мы подолгу простаивали на узловых станциях, на которых можно было получить не только «сухие» пайки, но и поесть в солдатской столовой «горячего» и даже выпить пива.
Обычно поезд выглядел так: впереди 2–3 пустых платформы, за ними паровоз и затем состав из товарных вагонов или смешанный, с одним или несколькими пассажирскими вагонами. Зачастую в середине или конце состава располагались платформы со скорострельными зенитными установками. Двигались поезда и днем и ночью, но не везде — на некоторых участках ночное движение было опасно и поезда на ночь останавливались на станциях. Несколько раз нам пришлось, как и другим «пассажирам», на малых станциях готовить импровизированную оборону от возможного нападения партизан, приспосабливая для этого канавы и складки местности.
Долгий путь от Суземки до Бобруйска прошел относительно спокойно: ни разу не попали под бомбёжку или нападение партизан, результаты которых иногда встречались на нашем пути.
2. Бобруйск
Прибыли в Бобруйск, где уже дислоцировался штаб нашего полка. Радостная встреча, разгрузка вагонов и, наконец-то, мы вновь с капитаном Бессмертным. Он рассказал нам, что от Суземки полк шел пешим маршем с боями через партизанские районы, очищая их от партизан. Были и потери. Без вести пропал третий воспитанник полка подросток Петя, который числился при одном из батальонов, где служил его отец.
В Бобруйске начался обмен документов у всего русского состава полка. Вместо старых выдавались удостоверения нового образца (кеннбух) с фотографией, послужным списком и другими данными. На учётных карточках впервые в жизни необходимо было оставлять отпечатки пальцев, что у многих вызывало недовольство. Ведь в представлении бывших советских граждан, как и нынешних российских, отпечатки пальцев снимают только у правонарушителей.