3. Очередной побег
В конце февраля 1945 года (или в начале марта?) установилась прекрасная погода. Начал быстро таять снег. Природа оживала.
Казачьи полки перешли в наступление. Вероятно, оно было взаимосвязано с наступлением немецких войск в Венгрии в районе озера Балатон. Тыловые части двинулись за своими полками.
А нам с Юрой было приказано с вещами, но без оружия явиться в штаб корпуса (в моей памяти именно с этим моментом связано преобразование дивизии в корпус). Там собралось 10–12 воспитанников из различных полков. Было объявлено, что всех нас отправляют в Австрию в казачье поселение, из которого мы когда-то сбежали. Общее уныние.
С двумя сопровождающими сели в поезд и поехали в Загреб. В поезде мы втроём: я, Юра и Володя из 3-го Кубанского полка, — решили бежать. На вокзале в Загребе легко оторвались от своей группы и пешком вышли к первой загородной станции на железнодорожной ветке, идущей в сторону Вировитицы.
Поезда ходили почти без расписания, медленно, часто подвергались авиационным налётам или нападением партизан Тито. На одной из станций увидели встречный поезд, подвергшийся нападению титовцев. В тамбурах многих вагонов лежали трупы и только гражданских лиц. Ни одного военнослужащего!
Наш поезд дважды обстреливали английские штурмовики, но попаданий и пострадавших не было. В этом большая заслуга зенитчиков (каждый поезд в прифронтовой полосе имел платформы со скорострельными зенитными установками), своевременно обнаруживших самолеты и открывавших по ним огонь первыми при обоих заходах.
Чтобы избежать задержания полевой жандармерией, проводившей контроль пассажиров, на одной из станций пришлось сойти с поезда. Здесь два усташа, угрожая оружием, пытались у нас отобрать сапоги (по всей Югославии была острая нехватка обуви и даже в горах люди зачастую ходили босиком). Мы — подростки. Усташи — взрослые крепкие парни. Но когда поняли, что напоролись на сопротивление (у нас были только ножи), оставили нас в покое.
Далее до тыловых частей корпуса мы добрались без приключений. Здесь Володя ушёл к своим казакам из 3-го Кубанского полка.
4. Возвращение «блудных сыновей»
С небольшим обозом в несколько подвод выехали в расположение 5-го Донского полка. В пути заночевали в каком-то селе. Плохо спалось, и чуть свет я встал и вышел к лошадям.
Предстоящая встреча со своими казаками, прекрасная погода, утренняя тишина и свежесть воздуха, всё более чётко вырисовывающиеся очертания гор, первые лучи солнца вызвали такой душевный подъём, восторг и восхищение, какого не испытывал больше никогда в жизни. Хотелось петь и плакать одновременно. Я был счастлив.
Около полудня проезжали крупное село Сухополе. На стенах домов перемежались лозунги и здравицы коммунистов в честь Тито и Сталина с едкими карикатурами на них же, нарисованными художниками-казахами. Получалось очень забавно и мы от души хохотали. Но запомнилось название села по боевым событиям, произошедшим несколько позднее.
Вернулись в полк. Нас в штабе немного пожурили, поставили на довольствие, вернули оружие, а казаки откровенно обрадовались нашему возвращению.
Побывали мы и на передовой, которая проходила вдоль железнодорожной насыпи. Позиции казаков были очень удобны. Перед железнодорожным полотном со стороны противника было поле, поросшее редким кустарником. С другой стороны к полотну примыкал лиственный лес, позволявший казакам скрытно подтягивать резервы в случае необходимости. Странно, но и в конце войны армия Тито применяла пресловутую активную оборону и разведку боем. Слишком часто перед рассветом без должной огневой поддержки титовцы атаковали позиции казаков и откатывались, понеся бессмысленные потери. Это происходило и зимой, когда казаки занимали оборону на несколько десятков километров западнее. И здесь у железнодорожного полотна, к которому вышел полк в результате наступления. Казаки умело противостояли этой тактике и почти не несли потерь. Как говорится, игра шла в одни ворота.
Одна особенность боя в лесу или на его опушке, к которой нужно привыкнуть: свист и щёлканье пуль по ветвям и деревьям и лесное эхо создают впечатление интенсивного обстрела, хотя на самом деле пролетело всего несколько пуль или осколков.
5. Бои у Сухополе
Наступление немецких войск в Венгрии захлебнулось и казачий корпус начал планомерный отход. О планах командования мы ничего не знали, но понимали, что Германия войну проиграла. В разговорах среди казаков всё чаще возникает тема о военной крепости в австрийских Альпах. Мы в неё не вникали и жили сегодняшним насыщенным днём.
Остановились в каком-то селе, а на утро — боевая тревога. Оказывается, наши соседи — калмыки под натиском титовцев бросили свои позиции и беспорядочно побежали. Пришлось нашим казакам заткнуть брешь, остановив как калмыков, так и титовцев.
Из наших казаков, участвовавших в этом бою, был легко ранен только один, но награждены были все, в том числе трое железным крестом. Мы же ощутили бой только свистом многочисленных пуль, долетавших до села, да звуками винтовочной, пулемётной и автоматной стрельбы, разрывами лёгких снарядов и мин.
Во второй половине дня вернулись возбуждённые боем казаки. Немного выпили, а закуска — консервы. Захотелось свежатинки. В селе летало много голубей. Решили подстрелить несколько штук. Голуби сидят на коньке крыши сарая. Выходит один, стреляет. Мимо. Голуби взлетели, покружили и вновь сели. Стреляет другой. Тот же результат.
Тогда со словами: «Разве так стреляют? Вот как надо», — подбегаю со своим пристрелянным карабином к коновязи (для стрельбы с рук карабин для меня тяжеловат) и почти мгновенно стреляю. Голубь скатывается с крыши. Общее удивление и одобрение.
С удовольствием хвастаюсь, что удивляются они не первыми. В Млаве при первом выходе на стрельбище у меня ещё не пристрелянный карабин. Стрельба лёжа, дистанция 100 м. Стреляю. Флажок указывает единицу и место попадания. Вношу корректив — пятёрка. Очередной корректив — «яблочко», двенадцать. Инструктор удивлён, но в дальнейшем привык.
Настреляли несколько голубей, выпотрошили, а приготовить не успели. Поступил приказ готовиться к ночному переходу. После боя казаки вернулись с трофеями, которые не размещались на наших конях и подводах. Приказали хозяину запрячь своих лошадей с условием, что он довезёт нас до Сухополе и вернётся. На эту подводу, гружёную трофеями и кое-какими нашими личными вещами, сели и мы с Юрой.
С наступлением сумерек тронулись. Я сразу уснул. Проснулся от взрывов и стрельбы. Сообщили, что на колонну напали из засады титовцы и идёт бой. Мы с Юрой прямо с подводы открыли прицельный огонь из карабинов по вспышкам, откуда в нашу сторону летели трассирующие пули.
На рассвете колонна медленно тронулась вперёд, а мы с Юрой быстро направились к голове колонны. Миномётный, пулемётный и ружейный обстрел продолжался, и по пути мы увидели несколько трупов казаков. Их грузили на проходящие мимо подводы.
Вскоре подошёл бронепоезд (железная дорога пролегала между шоссе и горами, откуда было совершено нападение) и титовцев загнали в горы. В суматохе этого боя мобилизованная подвода пропала. Мы с Юрой так её и не дождались на окраине села Сухополе. Скорее всего нашими трофеями поживился сам хозяин, но не исключён и трагический исход. Как говорится в военных сводках: хозяин и подвода с нашим имуществом и голубями пропали без вести. За потерянную подводу нас никто не укорял, а за поведение в бою похвалили.
Не знаю, достоверно ли, что первый удар титовцев приняли выпускники школы юных казаков и выстояли ценой гибели большинства из них. Об этом говорили казаки, а нам хотелось верить в стойкость и героизм старших братьев по школе[4].
В Сухополе была передышка и наш полк простоял там дня три или четыре. Через село на запад отходили и другие казачьи и калмыцкие части. Главная дорога в направлении восток-запад проходит по открытым полям через ближайшую к горам южную часть села. С гор дорога хорошо просматривается и днём движущиеся колонны или обозы обстреливались из орудий и миномётов титовцами. Колонны стали выходить ночью. Но и титовцы стали нападать на них ночью, как это случилось с нами при подходе к Сухополе.
4
Косвенно подтвердил это Герман Шнайдер, когда в биографической записке упомянул об остатке своего эскадрона (журнал Nachrichten. № 76. сентябрь 1994 г.).