— Боюсь только, что вы меня не поймете, — продолжал тот же голос.
В это время сквозь толпу протеснился высокий, широкоплечий, чисто одетый человек.
— Эй, вы, маленький человечек! — закричал он. — Давайте, я подниму вас на плечи, тогда все вас услышат! Ах, да это — Марат, наш друг Марат, маленький человек, но великий доктор!
— А вы — мой друг Сантерр, большой человек и еще более великий доктор, — ответил Марат, — потому что пиво, которое вы варите, гораздо лучше излечивает народ, чем все мои лекарства. Так вы хотите, мой друг, посадить Марата, эту уродливую обезьяну, к себе на спину, чтобы он мог сообщить народу важную новость?
Пивовар вместо всякого ответа схватил калеку на руки и сильным движением посадил его себе на плечо. Народ разразился бурными аплодисментами. Пивовар был очень популярен; хорошо знали и Марата, «лошадиного доктора», как он с насмешкой называл себя сам, «целителя бедности и горя», как называли его льстецы.
Повернувшись лицом к величественным громадам Тюильри, высившимся за деревьями сада, он погрозил королевскому замку кулаком и крикнул:
— Слышите ли, гордые земные боги, грозные раскаты грома царственной силы? Неужели они не заставят вас пробудиться от вашего порочного сна, не заставят вас упасть на колени и молиться, подобно бедным грешникам пред казнью? Нет, вы ничего не видите, ничего не слышите, глухи ваши уши, закрыты ваши сердца! Вы предаетесь наслаждениям, не слушая голоса истины, глаголящей святыми устами народа!
— Да здравствует Марат! — заревела толпа. — Марат лечит бедных людей, которых калечат знатные господа! Марат — не знатный барин! Он не презирает народа!
— Друзья мои! — продолжал Марат. — Слышали ли вы когда-нибудь, чтобы разумный человек предпочитал старого, расслабленного пороками, истощенного короля молодому, сильному, прекрасному наследнику престола? Этот наследник Франции — вы, народ французский, и настанет время, когда народ, прекрасный наследник престола, завладеет Францией! Но я взобрался на этот импровизированный трон, на плечи этого благородного гражданина для того, чтобы сообщить вам о новом бесстыдстве королевы, попирающей наши законы своими еще не уставшими от балов и ночных прогулок ногами! Хотите выслушать, какую бумагу прислал сегодня король в парламент по поводу случая с кардиналом де Роганом?
— Хотим, хотим, читайте! — раздались голоса.
Марат вытащил из нагрудного кармана запачканный лист бумаги и громко прочел:
— «Мы, Божией милостью король Франции и Наварры, Людовик Шестнадцатый, — нашим возлюбленным и верноподданным советникам, членам нашего парламента! До нашего сведения дошло, что ювелиры Бемер и Бассанж без ведома королевы, нашей возлюбленной супруги, продали кардиналу де Рогану, сказавшему им, что он действует по поручению королевы, бриллиантовое ожерелье ценою в миллион восемьсот тысяч франков, каковая сумма должна была выплачиваться в известные сроки. Вручив названное ожерелье кардиналу де Рогану, упомянутые ювелиры не получили, однако, первого взноса, почему и обратились к самой королеве. Увидев со справедливым негодованием, что нашлись люди, позволившие себе злоупотребить уважаемым и дорогим для нас именем и осмелившиеся забыть уважение, которым обязаны королевскому величеству, мы сочли неизбежным арестовать вышеупомянутого кардинала, а вследствие сделанного им разъяснения и особу, именуемую Ламотт Валуа, которою он был обманут, и принять меры, дабы открыть виновников или соучастников злого покушения. Доводим все вышеизложенное до сведения судебной палаты нашего парламента, которая расследует дело и вынесет свой приговор».
Каково послание? — воскликнул Марат. — Каково сплетение лжи, которым опутывает нас австриячка! Конечно, это она послала такое письмо в парламент. Ведь вы знаете, что у нас нет больше короля всей Франции: теперь вся Франция обращена в Трианон австриячки! На всех воротах, чуть ли не на всех домах стоит надпись: «От имени королевы»! Австриячка правит Францией, а простак Людовик пишет себе все, что ей угодно ему продиктовать. Австриячка пишет, что желает найти соучастников этого преступления! Лучше бы она старалась, чтобы их не нашли, потому что соучастница — сама она! Ламотт Валуа только таскала для нее каштаны из печки. И так бывает всегда: короли грешат безнаказанно, а другие за них расплачиваются; но что в этом случае расплачиваться должен кардинал, высшая духовная особа во Франции, состоящая при особе короля и заведующая раздачей милостыни из королевской казны, — доказывает, что дерзость австриячки дошла до крайности. Она растоптала ногами стыд, совесть, нравы, а теперь собирается растоптать церковь!