Пайпер поглубже устроилась в кресле, поднося кружку с кофе к этим мягким губам. Держу пари, на вкус они были как глазурь, которой были политы булочки. Мысль о том, чтобы провести языком по контурам её рта, заставила мой член дернуться.
Даже с похмелья он рвался в путь.
Но это уже не то, чем мы были раньше. Мы были соседями, не более того.
Пайпер сегодня выглядела такой довольной. На ней были зеленые леггинсы и свободная чёрная футболка с длинными рукавами. Её ноги были скрещены, и вместо тех модных каблуков, которые она обычно носила, сегодня на ней были простые белые кроссовки.
Она даже сутулилась для разнообразия, и было приятно видеть её такой расслабленной в её стуле.
Её стул.
Её. Стул.
— О, чёрт! — Я вскочил со своего места, развернувшись к входной двери. Я распахнул её и вышел в беспорядок на моём крыльце. Мои руки зарылись в волосы, а глаза вылезли из орбит.
Пайпер, возможно, и прибралась внутри моем дома, но она оставила катастрофу снаружи, чтобы я мог с ней справиться.
— Сукин сын. — Головная боль, которую прогнали булочки и чашки кофе, снова проявлялась.
— Как я поняла, этот стул был слишком коротким, — невозмутимо произнесла Пайпер, выходя на улицу с обеими нашими кофейными чашками. Она протянула мне мою, затем села на стул, который я не убил.
Мои глаза оставались прикованными к кровавой бойне.
— О чём, черт возьми, я думал?
— Что использование топора заняло бы слишком много времени?
Я нахмурился.
— Как умно.
— Сарказм — моё любимое оружие. В отличие от некоторых моих знакомых, которые предпочитают орудовать бензопилами против невинных стульев из-за того, что они не того размера. Проблема была в полутора сантиметрах, если мне не изменяет память.
— Я перфекционист.
— Неееет, — выдохнула она, хватаясь за сердце.
Смешок сорвался с моих губ.
— Что за чертов беспорядок.
— Да, ты отлично справился с этой бедняжкой. Я просто рада, что ты не отрезал себе ногу или руку в процессе.
— Я ведь не причинил тебе вреда, не так ли? — Мой взгляд в панике метнулся к ней, осматривая её с головы до ног.
Но она отмахнулась от меня.
— Я в порядке.
Мои плечи поникли, и я направился к лестнице на крыльцо, опускаясь на то же место, где сидел прошлой ночью с Пайпер. Только на этот раз, вместо того, чтобы положить голову ей на колени и смотреть в лес, я сел боком к ней.
Прошлая ночь становилась всё более отчетливой, как и мой пьяный бред.
В своём пьяном угаре я открыл дверь в своё прошлое. Она имела полное право на объяснение, и маленькая часть меня хотела признаться во всём прямо здесь и сейчас. Всё стало бы проще для нас — для меня, — если бы я, наконец, снял с себя бремя того, как я оказался здесь, в этом лесу?
Нет. Я не был готов. Эти воспоминания были под замком слишком долго. Даже по прошествии трёх лет боль была невыносимой. Как только я расскажу эту историю, я, без сомнения, разозлюсь. А я не доверял себе рядом с ней, когда был в ярости.
Примером служит то, что я сделал с её стулом.
— О прошлой ночи и о том, что я сказал. Я знаю, что должен тебе всё объяснить, но…
— Кейн, — прервала она меня, — не беспокойся об этом.
— Правда?
Она кивнула.
— Если ты когда-нибудь захочешь поговорить, я буду рядом, чтобы выслушать. Но ты мне ничего не должен.
Я кивнул, глядя на свои колени, и прошептал:
— Спасибо.
— На самом деле, я думаю, что это мне нужно кое-что объяснить. Мне жаль, что я так ушла после ужина.
— Всё в порядке.
— Это не так.
— Ты убралась в моём доме и приготовила мне завтрак. Ты также позаботилась о том, чтобы я не обезглавил себя бензопилой. Всё в порядке.
Она улыбнулась.
— И всё же я хотела бы объясниться. Если ты не возражаешь.
— Вовсе нет.
Её глаза утратили весёлость, когда она посмотрела на деревья. Это будет не какое-то лёгкое объяснение или куча бессмысленных оправданий. Она собиралась рассказать мне о причине, по которой она исчезла в Монтане и искала убежища на нашей горе.
— Мой бывший муж не хотел разводиться. Фактически, он боролся с этим изо всех сил почти два года, оспаривая каждое соглашение, составленное моим адвокатом. Он продолжал говорить, что это потому что он любит меня. Может быть, это и правда, но также я думаю, что он не хотел оставаться один. Он привык получать безраздельное внимание, и с того дня, как я встретила его, он был моим всем.
Я понял это из той части их телефонного разговора, которую подслушал.