— Серьёзно? — В тот момент мне не очень хотелось жить в лесу. — Безопасно ли находиться рядом с моим домом?
— Медведи, как правило, такие же вредители, как и еноты. Если кому-то покажется комфортно в твоём доме, он может устроить чёртов беспорядок в твоём мусоре. Так что держи свои баки плотно закрытыми. Но обычно они живут глубоко в лесу. Единственная причина, по которой они сейчас решаются подойти поближе к городу, — то, что ежевика в этом году такая плодовитая.
— Я не хочу, чтобы меня съел медведь.
Кейн усмехнулся.
— Я не позволю, чтобы тебя съел медведь. Но больше никаких походов без меня.
— О, я больше никогда не пойду в поход одна, — заявила я.
Кейн одарил меня одной из своих редких улыбок.
— Хочешь продолжить?
— Чёрт возьми, нет. Я запираюсь в своем кемпере — в безопасности и с пирогом — до конца выходных.
— Пирог?
— С ежевикой. Я собиралась сделать тебе сюрприз после ужина.
Его стон был не чем иным, как эротичным, и от этого у меня пересохло во рту. Я сделала глоток воды из бутылки, затем положила её в его рюкзак, делая всё возможное, чтобы стереть этот восхитительный звук из своей памяти.
В большинстве случаев было легче находиться рядом с Кейном. Но по какой-то причине сегодня мне приходилось изо всех сил сопротивляться его искушению. После того, как он уйдёт сегодня вечером, я, вероятно, буду так взвинчена, что мне придётся принять душ и использовать свои пальцы, чтобы немного облегчить боль между ног.
Кейн сделал большой глоток из своей бутылки, из-за чего его кадык дёрнулся, и бросил бутылку в рюкзак. Баллончик со спреем оставался в одной руке, в то время как его пистолет был надежно спрятан в кармане, когда мы спускались по тропе обратно к нашим домам.
Если бы мы действительно увидели другого медведя, Кейн защитил бы меня. Здесь, снаружи, он был моим защитником.
Улыбка тронула уголки моего рта, и я опустила глаза, пряча их от него козырьком своей бейсболки. Если бы моя жизнь была в опасности, Кейн повалил бы медведя на землю и надрал ему задницу, прежде чем сделать из него ковер для гостиной.
Хихиканье вырвалось наружу.
— Что? — спросил Кейн через плечо.
Я покачала головой, кашляя, чтобы скрыть очередной смешок.
— Ничего.
Может быть, Кейн позволил бы мне назвать медвежий ковёр. Имя должно было быть каким-то мужественным, как сам владелец. Что-то вроде Бориса, или Барана, или Бореньки. Очевидно, воображаемый ковер Кейна был русским.
Слишком занятая обдумыванием имён, я не заметила блестящий чёрный седан, припаркованный позади моего Mini. Так продолжалось до тех пор, пока знакомый голос не напугал меня, и я точно не знала, кого увижу, когда выгляну из-за широких плеч Кейна.
— Кто ты такой? — Адам стоял у машины, уперев руки в бока и выкрикивая свой вопрос Кейну.
— Это частная собственность, — ответил Кейн. С таким же успехом он мог бы сказать: «Вали отсюда нахуй, придурок».
— Я знаю, чья это собственность, — выплюнул Адам. — Чего я не знаю, так это кто ты такой.
— Адам, — рявкнула я, подходя к Кейну. Я хотела сделать ещё один шаг, но прежде чем я успела, Кейн схватил меня за локоть и прижал к своему бедру.
Заметив этот жест, Адам сердито придвинулся к нам, отступая от своей машины на пару шагов.
— Пайпер, кто этот парень?
— Мой сосед. — Хватка Кейна на моей руке усилилась, как будто ему не понравился мой ответ. — Что ты здесь делаешь, Адам?
Он бросил свирепый взгляд на Кейна.
— Пайп, мы можем поговорить наедине?
— Нет, — рявкнул Кейн.
Я ценила его заботу во второй раз за сегодняшний день, но от встречи один на один с Адамом было никуда не деться. Поэтому я напрягла свою руку достаточно, чтобы Кейн освободил меня.
— Ты не возражаешь?
Он сердито посмотрел. Мои глаза расширились в безмолвной мольбе не усугублять ситуацию, пока он не проворчал:
— Хорошо.
Я ожидала, что он потопает по дорожке к домику, но, к моему удивлению, он пересёк мою подъездную дорожку, направляясь к двери Эйрстрима, и вошёл в моё временное жилище. Кемпер покачнулся, когда он захлопнул дверь и подошёл к столу, сев так, чтобы он мог наблюдать за нами через окно.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я, подходя к своему бывшему мужу.
Адам посмотрел вниз своими голубыми глазами, которые когда-то имели власть над сменой моего настроения. Они больше не внушали особой преданности. Его точёная челюсть была покрыта дневной щетиной, чего Адам придерживался потому что это было популярно в индустрии, а не потому, что ему так нравилось. Он предпочитал бриться каждое утро, и никто никогда не видел его с такой густой бородой, как у Кейна.