— Не знаю... Мечту, самостоятельность, веру?..
— Можно потерять это и не выходя замуж. Лично я, возвращаясь вечерами домой, выбрасываю работу из головы.
И вот подошли последние съемочные дни. Каждый раз, выходя из студии, Мэрилин заставляла Джо усаживаться в кадиллак, подаренный ей телевизионной компанией за участие в десятиминутной передаче. Она заталкивала Джо в машину, как швыряла на сковородку диетические котлеты. Ее машина превратилась в свалку, где вперемешку валялись блузки, дамские брюки, флаконы, туфли, вазы, огромные пачки писем от почитателей, перевязанные по пятьсот штук, а поверх всего этого квитанции об уплате штрафа за превышение скорости. В конце концов выйдя из себя, Джо Ди Маджио поддал ногой парижские бюстгальтеры и стукнул кулаком по стопке «умных» книг, приобретенных за день, так что они разлетелись во все стороны.
В июле 1953 года Мэрилин Монро, сопровождаемая Джейн Рассел, оставила отпечаток своих ладоней на влажном гипсе у Китайского театра Сида Граумена. Телеоператоры зафиксировали этот момент признания славы. Потом обе актрисы погрузились в гипс голыми ступнями. Джо Ди Маджио отказался присутствовать при этой классической церемонии. В самом деле, Мэрилин по-прежнему не решалась выйти за него замуж, а их дружба слагалась из буйных ссор и бесплодных примирений. В сущности, им было не о чем говорить, и они могли просидеть в ресторане два часа, не обменявшись ни одним словом. Однако стоило появиться фоторепортерам, и губы того и другого складывались в заученную улыбку.
— Зачем тебе надо, чтобы я вышла за тебя, Джо? — спрашивала Мэрилин с притворным равнодушием. — Я принадлежу «Фокс», Зануку, Скурасу, Хедде Хоппер, зрителям. Я стала принадлежностью нации. Зачем тебе жениться на памятнике?
«Фотоплэй», голливудский журнал, обязанный своей популярностью фотографиям красоток на вощеной бумаге, провозгласил Мэрилин кинозвездой Америки 1953 года.
В связи с этим в ее честь был устроен банкет. К своему апофеозу Мэрилин заказала вечернее платье, расшитое золотом. Оно сверкало на ней, как чешуя сирены. К тому же, когда она передвигалась на высоких каблуках, ее ноги путались в этом экстравагантном одеянии, и создавалось полное впечатление, что она перемещается, подпрыгивая на хвосте русалки.
На этот раз неврастеничный Ди Маджио отказался сопровождать ее. Тем самым он набивал себе цену, доказывая, что он не падок на подобные церемонии. Когда Мэрилин входила в банкетный зал, ее руку поддерживал Сидней Скольски, журналист, ставший завсегдатаем «Швабадеро». Разумеется, она опоздала на два часа, и гости приступили уже к десерту. Присутствовавший среди них Джерри Льюис вскочил на стол, бурно приветствуя Мэрилин. Но кинозвезды, репортеры и высшее общество Лос-Анджелеса не одобрили этого беспардонного запоздалого появления. Вызывающий бюст, который она так вульгарно выставляла напоказ! Двадцать пять миллионов долларов, которые она заимела от проката трех фильмов! Да кто, собственно, такая эта особа, позволяющая себе оскорблять других известных актрис, других женщин? Разве у нее есть талант, что могло бы оправдать столь возмутительное и вызывающее поведение? На следующий день Джоан Кроуфорд заявила перед корреспондентом одной нью-йоркской газеты: «Мэрилин Монро понятия не имеет, где начинается и где кончается реклама. Ей известно об этом не больше, чем мартышке!»
Прочитав сие высказывание, передававшее мнение всех присутствовавших на банкете «Фотоплэя», Мэрилин разрыдалась и долго не могла унять слез. Она побывала на студии, в барах, кабинетах и повсюду трагическим голосом заявляла, что эти нападки миссис Джоан Кроуфорд, усыновившей четверых детей, право же, совершенно неуместны — ведь она, Мэрилин, круглая сирота.
Мэрилин достигла наконец своей цели. Так чего ей теперь недоставало? Она оставила отпечатки ладоней и ступней на мягком гипсе у театра Сида Граумена. Ведь это была мечта ее детства, внушенная ей взрослыми. Но что от этого изменилось? Стала ли она теперь счастливее? Ей вспомнились прогулки с тетей Грейс перед этим рестораном, когда та искала отпечатки, которые подошли бы к ее детской ступне. И тогда и теперь это было страшное, непоправимое заблуждение!
Театр Граумена на заре, когда там нет ни души, — странного вида здание, украшенное слегка очеловеченными драконами и фонарями на тонких ножках. Отпечатки ступней, ладоней, губ перед его фасадом кажутся зловещими слепками, необходимыми при изготовлении протезов для калек, но разве слава не своего рода протез, свидетельство того, что вам чего-то недостает и требуется заменитель? Затвердевший гипс исчерчен следами рук, ног и губ людей, которых уже нет больше в живых...
* * *
В 1953 году широкий экран оказался единственным средством, с помощью которого кинопромышленность еще могла бороться с вторгавшимся повсеместно телевидением. До этого на широком экране демонстрировались только сцены путешествий с грандиозными и величественными пейзажами и всего лишь один фильм «Туника» — экранизация эпизода из Евангелия.
Широкий экран, считавшийся пригодным исключительно для эпопеи, был впервые использован для комедии «Как выйти замуж за миллионера» с участием Мэрилин Монро. Мэрилин должна была играть в нем блондинку, постоянно попадающую впросак из-за близорукости. «Фокс» выбрал в режиссеры фильма румына Негулеско, бежавшего в Голливуд, который разговаривал вежливым шепотом и кичился тем, что он художник.
Прочитав сценарий, Мэрилин заявила, что никогда не согласится сниматься в очках, поскольку это исказит ее облик. Автор сценария Нанелли Джонсон, высокий, худощавый, обходительный, заявил, что чувственность ощущается во всем облике актрисы, а не является атрибутом какой-то одной части ее тела. А очки могли бы послужить дополнительной приманкой. «Это будет как бы стриптиз лица, — сказал он. — Медленным движением вы снимаете очки... Держите их в руке... Это словно приношение, которое заставит вашего зрителя трепетать».
Мэрилин на этот раз согласилась перевоплотиться в предложенный персонаж, тот, который она с горькой усмешкой называла «чем-то годным для забавы», изображать роковую женщину, чьи интересы сводились к приобретению дорогого головного убора, а юбка, очень узкая, должна не скрывать, а подчеркивать формы. В этой истории с очками она по-прежнему должна была играть очаровательную, забавную, легкодоступную женщину с куриными мозгами, всегда готовую приятно удивить мужчину либо рубашкой, которая рвется, либо туго облегающими формы джинсами. Где же, когда она будет, та роль, которую она мечтала сыграть хоть раз, один-единственный раз для своего удовлетворения?
Не доказав, что ношение очков разрушит символ сексуальной женщины, каким она стала для Америки, Мэрилин начала плакаться Жану Негулеско, утверждая, что ей осточертело все время лежать в фильмах, как валяются на простынях в известного рода заведениях. Ведь она терпеть не может кинозалов, куда входят и откуда выходят, когда кому вздумается, оставляя после себя под креслами пустые бутылки или кукурузные хлопья, и где сидят, кашляя, почесывая или распуская потные руки. Желая утешить ее и доказать, что считает ее существом благородным, Негулеско пришла в голову хитроумная мысль пригласить Мэрилин к себе позировать, разумеется, застегнутой по шею. Результат превзошел все ожидания. Мэрилин заявила о своем согласии сниматься в его фильме без предварительных условий.
Осветители, сценаристы, продюсер и режиссер ходили вокруг Мэрилин на цыпочках, словно врач возле тяжелобольной. Мисс Мэрилин нельзя волновать; условились соглашаться со всеми ее прихотями и при каждой резкой выходке признавать, что она права.
Фильм «Как выйти замуж за миллионера», история охоты бедных девушек за богатым женихом, разумеется, не дал мужа-миллионера девушкам, мечтающим о нем в жизни, но дал двенадцать миллионов долларов киностудии «Фокс», вложившей в него всего лишь два.
* * *
На юго-востоке Голливуда, на углу бульвара Уилшир и Синега-авеню, стоит громадный кинотеатр «Уилшир». Так должна была состояться премьера фильма «Как выйти замуж за миллионера».