Джо был убит горем. Его широкие ладони не успевали стирать со щек слезы. Даже его галстук горошком утратил от слез веселый вид и стал похож на мокрую тряпку. Мэрилин сделала утешительный вывод, что у Джо доброе сердце. Она давно уже искала мужчину с отзывчивым сердцем. Похороны брата и объявление о предстоящей женитьбе Джо состоялись на одной неделе.
Свадьба была назначена на 1 января 1954 года, но Мэрилин оттянула ее еще на две недели.
В сущности, сдержать обещание ее вынудила ссора с «Фокс». Ей предлагали роли, которые ее не устраивали. Наташа Лайтес подбивала ее ни на что не соглашаться без ее одобрения. Она больше чем когда-либо воображала себя «его серым преосвященством». Перед Рождеством Мэрилин хотели навязать музыкальный фильм «Дьяволица в розовом трико». Но Мэрилин утверждала, что ее унижает уже одно название фильма. Она решила также, что ставка в размере тысячи пятьсот долларов в неделю теперь для нее неприемлема.
Студия дважды отчисляла ее. Мэрилин находилась в Сан-Франциско и отказывалась даже разговаривать по телефону с «Фокс». Съемочная группа «Розового трико» тщетно ожидала прибытия героини фильма. Каждый день простоя обходился студии в двадцать пять тысяч долларов, но Мэрилин никак не соглашалась.
История учительницы, ставшей танцовщицей в притоне, была ей не по душе, роль девицы легкого поведения внушала ей отвращение. «Понимаете, — повторяла Мэрилин всем и каждому, — Занук затеял это специально назло мне. Учительница, которая доходит до того» что показывает ляжки... И все почему? Потому, что он знает, как я обожаю классиков!» «Но в конце концов, — возмущался Занук по другую сторону баррикады, — учительница или не учительница, что же еще, кроме этого, собирается Мэрилин показать своему зрителю?»
Джо Ди Маджио, вмешиваясь в спор, хотел разрешить его в свою пользу.
— Давай совершим свадебное путешествие в Японию.
— Можно поехать в Японию и не выходя замуж, — возражала Мэрилин.
— Чувство собственного достоинства не позволяет тебе сыграть девицу в розовом трико, а поехать со мной в такое долгое путешествие, не будучи моей женой, ты можешь!.. Да это было бы все равно, что разгуливать нагой на глазах у всей Америки, когда все следят за каждым твоим шагом, — глупость во сто крат большая, чем сыграть учительницу в розовом трико!
Наконец Мэрилин согласилась.
Услышав «да», Джо бросился к директору своего ресторана и поручил ему все устроить. Директор ресторана сел за телефон и поднял всех на ноги.
Джо волновался, как перед матчем. Теперь в его ресторане не будет отбоя от клиентов. Присутствие Мэрилин и известие о его женитьбе так увеличат спрос на эскалопы и кьянти, что все конкуренты взвоют.
Джо подарил невесте браслет, на котором висело золотое сердечко с выгравированным именем «Джо»
* * *
Мэрилин нервно позвякивала им.
Джо и Мэрилин вылетели самолетом из Сан-Франциско в Гонолулу. На аэродроме толпа окружила зал ожиданий, и Мэрилин испытала первое удовлетворение — все жаждали прикоснуться к ней. Несмотря на четырех полицейских, охранявших ее, людям удавалось дотянуться до нее, ее дергали за волосы так, что она расплакалась.
Новобрачные пересели в самолет, летевший на Токио. В аэропорту Мэрилин представился американский генерал и со всей серьезностью предложил ей посетить корейский фронт, чтобы поднять воинский дух солдат. Она посмотрела на Джо, тот пожал плечами. Медовый месяц мог обернуться месячником фронтовым. Кто бы мог подумать? Но намечался и еще один маршрут». Фанатичные поклонники Мэрилин в Токио, стремясь получить и свою долю блаженства, ни за что не желали отпустить кинозвезду, не обласкав ее своим вниманием и не возвеличив ее. Восхищенная, визгливая толпа запрудила улицы, отели, кабинеты — она всюду преследовала Мэрилин. Стоило ей показаться — и бешеные овации возникали, как вихрь.
Мэрилин убегала через служебные выходы. К чему прилагать столько усилий, добиваясь того, от чего впоследствии приходится спасаться бегством? Во время одной такой встречи где-то треснула стеклянная дверь. Мэрилин услышала стоны, увидела на тротуаре кровь. Ну а Джо довольствовался тем, что составлял часть ее свиты. Он либо придерживал двери, либо бросался их открывать, неприлично соперничая со швейцарами. Он еще не полностью усвоил мысль, что спальня Мэрилин — общественное место.
16 февраля Мэрилин прибыла самолетом в Сеул. Порывистый ветер развевал ее волосы и юбки. Ей тут же предложили одеться в форму американского солдата: кожаную куртку, брюки, бутсы. Вертолет взял направление на восточный фронт. Где-то назойливо гремели пушки. На земляной насыпи поставили эстраду. С одной стороны ее задрапировали парашютным шелком. Было холодно. Мэрилин переоделась в палатке. Сменив военное облачение на декольтированное вечернее платье, она вышла на эстраду. В ее ушах раскачивались огромные золотые серьги. Мэрилин простудилась. У нее был хриплый голос. Тысячи солдат ритмично хлопали в ладоши.
Мэрилин пела: «Меня кто-то любит» и «А ну-ка еще!». Она млела, приоткрыв рот. Американские парни жмурились и рьяно аплодировали. За два дня она выступила перед сотней тысяч мужчин.
* * *
По возвращении из Кореи Мэрилин Монро, теперь уже миссис Ди Маджио, поселилась в Сан-Франциско в двухэтажном доме квартала Маринас. Ди Маджио был доволен. Он стал мистером Мэрилин Монро, а это великолепная, небывалая реклама. Он был готов терпеть те маленькие неприятности, которые доставляла ему Мэрилин. Например, он ничего не находил на месте, Мэрилин всюду учиняла беспорядок, и ее даже нельзя было за это упрекнуть, в таком случае она поднимала страшный крик.
Джо Ди Маджио больше не был спортсменом, но он был по уши занят рестораном в Причале рыбаков, другим недвижимым имуществом и телепрограммами бейсбола. Он надеялся, что Мэрилин ради него оставит кино, у него было на что ее содержать. Он поручил своим родственникам окружить Мэрилин защитным кордоном. Для всего клана Ди Маджио, включая детей-малолеток, Мэрилин стала живым развлечением, игрушкой, которую подарил им дядя Джо. Дети этого клана и ребятишки всего квартала приходили к Мэрилин за автографами, которые служили предметом обмена в школьных дворах. Что касается ресторана Ди Маджио, то теперь в нем всегда было многолюдно. Люди рассчитывали позубоскалить и лишний раз, вне программы, увидеть Мэрилин.
Неожиданно, и именно в этот период, Ди Маджио заметил, что его Мэрилин была вовсе не той, которую он видел на страницах «Плейбоя». В этом журнале, созданном преподавателем университета Хью Хеффнером, помещалась где-нибудь в середине огромная фотография нагой девушки, сложенная втрое. На других страницах журнала эту же девушку показывали за ее обычным занятием — студентки, служащей или секретарши.
Фото Мэрилин и прежде часто появлялось на страницах «Плейбоя». Но с той поры она утратила инкогнито и стала своего рода национальной достопримечательностью, наподобие Ниагарского водопада, гейзера в Йеллоустоне, бойни Чикаго и «Золотых ворот» Сан-Франциско. Трудно шутить с женщиной, вызывающей всеобщую страсть.
Ди Маджио начал подкалывать ее и просто потому, что у него сдавали нервы и, быть может, с тайным намерением разбудить куколку из «Плейбоя».
Но у Мэрилин не было намерения стать для Ди Маджио куколкой — она хотела учить. За пределами съемочной площадки, где ее уже не гипнотизировали объективы кинокамеры, ум значил для нее больше, чем тело. Она ощущала себя учительницей в точном значении слова, и, конечно, ей было ни к чему розовое трико — ее костюм в некоторых фильмах. Она была столь наивна, что намеревалась приобщить мужа к литературе, и уже на следующий же день после свадьбы заставила беднягу читать классиков.
Ди Маджио это было не по душе, и кончилось тем, что он порвал несколько книг. Она обозвала его иконоборцем и еретиком. После свадьбы Мэрилин подарила Джо брелок с выгравированными на нем словами Сент-Экзюпери: «Видеть можно только сердцем...» Джо рассердился. Он сказал: «И зачем нужно было портить вещь этой надписью?»