Вспомним, что поначалу пытка применялась исключительно светскими судами: оттуда она пришла в суды церковные.
Основными применяемыми методами были козлы, дыба, горящий факел или пылающие угли. Реже прибегали к пытке водой или испанским сапожком. Наконец, случалось, что к гениталиям осужденных привешивали груз.
Козлы представляли собой треугольную подставку, на которой находился распростертый и привязанный пытаемый человек. Домкрат позволял ослаблять или натягивать веревки, удерживающие руки и ноги жертвы, которые, в конце концов, отрывались.
Очевидно, что после таких ужасных пыток обвиняемые становились калеками.
При пытке на дыбе обвиняемый, руки которого были связаны за спиной, поднимался в воздух при помощи блока и лебедки на высоту кронштейна с креплением или просто до потолка комнаты пыток; затем его резко опускали почти до пола. Такое повторялось неоднократно. Жестокие палачи иногда привязывали груз к ногам пытаемого, чтобы увеличить силу падения.
Вот рассказ Вакандара,[47] в деталях описывающего пытку огнем: «Разжигается жаркий огонь, затем закованного в цепи или кандалы пытаемого кладут навзничь, повернув его ногами к огню, мажут его ноги салом, жиром или другим возгораемым и хорошо пропитывающим веществом. Таким образом их чрезвычайно сильно нагревают. Время от времени между его ногами и печью ставится экран, это момент передышки, дающий возможность инквизитору вернуться к допросу».
Проблема инквизиторских пыток слишком сложна, чтобы мы продолжали ее исследовать на страницах этой книги. Неоспоримо то, что применение пыток было разрешено Папой, который одобрил сам их принцип, определив условия, при которых разрешалось пытать обвиняемого; впрочем, эти условия далеко не всегда соблюдались. Здесь можно согласиться с заключением Вакандара: «Церковь, забыв свою исконную традицию терпимости, позаимствовала у римского права, бывшего в почете у легистов, законы и методы, от которых пахнет варварством древних времен. Но как только этот уголовный кодекс был принят, она попыталась смягчить его суровость применения на практике».
Что касается дела тамплиеров, мы знаем, что инквизиторы широко пользовались данным им разрешением прибегать к пыткам.
Порой пытки будут так ужасны, что они повлекут за собой смерть жертв. Их жестокость попытались оправдать, сославшись на упорство тамплиеров, не желающих раскрывать тайны, которые они поклялись никогда не разглашать. Чтобы заставить заговорить этих «онемевших по приказу», следовало, как говорили, удвоить дозу. Но это не оправдывает чрезмерной суровости, которую Папа не преминул осудить.
Гонители ордена дойдут до того, что будут выкапывать погребенных тамплиеров, чтобы сжечь их останки, как часто поступали с еретиками.
Глава II
Климент V и Филипп Красивый
Первые шаги против ордена Храма были сделаны без ведома Папы Римского. Климент V узнал о массовом заключении тамплиеров под стражу только при аресте досмотрщика Франции Гуго де Пейро, который находился при папском дворе и был увезен в Лош. Папа был в отъезде, он спешно вернулся в свою резиденцию в Пуатье, сильно задетый действиями короля. Он осудил грубое обращение, которому подверглись люди Церкви: король фактически пренебрег тем, что тамплиеры подчинялись непосредственно Церкви.
17 октября была собрана консистория. Поскольку один из кардиналов был болен, Папа настоял, чтобы его принесли в постели, что свидетельствует о том, какое значение Папа Римский придавал этому собранию. На следующий день Климент принял прокуроров и казначеев ордена Храма, находившихся при его дворе. Он обещал им найти решение, чтобы спасти орден и попросил их не спасаться бегством. Прокуроры ответили, что за двести лет тамплиеры никогда не боялись смерти.
Со своей стороны, король посылал все больше писем иностранным правителям и прелатам и даже частным лицам, чтобы создать благоприятную для себя обстановку. Ему хотелось, чтобы тамплиеров преследовали повсюду. Полученные им ответы были весьма сдержанными и, должно быть, ему не понравились. Большинство адресатов короля – как, например, епископ Льежа – отвечали, что это дело должно находиться в ведении Папы, единственного человека, кто был вправе отдавать приказы в том, что касалось столь деликатной темы.
Все это должно было раздражать короля, тем более что Папа занял пассивную позицию: а это могло бы ободрить обвиняемых.
25 октября пять сановников ордена, среди которых был и великий магистр, предстали перед ассамблеей духовных лиц, докторов теологии и докторов Университета, собравшихся в Тампле. Все пятеро повторили показания, данные великому инквизитору. Моле признал, в частности, что вмененные им в вину преступления совершаются уже давно, в том числе и то, что они плюют на крест. После этого признания Жак де Моле умолял присутствующих испросить для него у Папы отпущение грехов, а у короля – прощение, говоря, что он примет то наказание, которое они захотят ему назначить.
47
Vacandard. L'Inquisision. Paris, 1907. Рекомендуется для прочтения тем, кто хочет создать полную картину деятельности инквизиции.