проектную скорость 25,5 узлов. Их поддерживала 1-я эскадра крейсеров — "Блэк Принс",
"Дифенс", "Дьюк оф Эдинбург" и "Уорриор". Эти 4 броненосных крейсера были
вооружены 234-мм, 190-мм и 152-мм орудиями, но не могли ходить быстрее 23 узлов.
Кроме них на Средиземном море Британия имела 4 легких крейсера типа "Таун" (152-мм
орудия; скорость 25,5 узла) и флотилию эсминцев. Этими силами командовал адмирал
сэр Арчибальд Беркели Милн, имевший твердую репутацию паркетного адмирала. Он
добился своего звания и поста лестью, но никак не профессиональными качествами. И в
ходе дальнейших событий Милн продемонстрировал полнейшую безынициативность и
откровенную глупость. В 1912 году Фишер писал Черчиллю: "Назначив сэра Беркели
Милна, вы предали флот. Ведь вам отлично известно, что он совершенно не способен
быть командиром эскадры, однако вы дали ему этот пост". Несдержанный на язык
Первый Морской Лорд ненавидел Милна и еще 5 лет назад публично назвал его "гадюкой
самого гнусного толка". 1-й эскадрой крейсеров командовал контр-адмирал Эрнест
Трубридж, потомок одного из лучших капитанов Нельсона. Он считался одним из лучших
адмиралов Королевского Флота.
Справедливости ради укажем, что стратегическая ситуация на Средиземном море
сложилась крайне запутанная. Французы имели 3 дредноута, из которых 2 пока еще не
были полностью боеспособны, и 10 броненосцев. Им противостояли 3 австрийских
дредноута и 3 броненосца. Если к австрийским кораблям добавятся 2 итальянских
дредноута и 6 броненосцев, то шансы соединенной англо-французской эскадры станут
довольно сомнительными. Впрочем, у британского главнокомандующего на
Средиземноморье хватало забот и кроме борьбы с итальянскими и австрийскими
дредноутами. Как говорил еще Наполеон: "Главный вопрос: кто владеет
Константинополем?" За влияние на султана Мех-мед-Решада V соперничали многие
державы, Британия послала военно-морскую миссию под руководством контр-адмирала
Артура Лимпуса для обучения турецких моряков. Германия отправила свою миссию под
командой генерала Лимана фон Сандерса для обучения турецкой армии.
Основная часть сил Милна находилась в восточном Средиземноморье, пока 27 июля
Адмиралтейство не передало:
"Европейская политическая ситуация делает войну вполне возможной.
Будьте готовы преследовать корабли возможных противников.
Возвращайтесь на Мальту на обычной скорости и оставайтесь там со всеми
кораблями, завершая бункеровку".
Эта телеграмма вернула Милна в Ла-Валетту, где он 30 июля получил новое
распоряжение:
"Позиция Италии не определена. Чрезвычайно важно, чтобы ваша эскадра
не вступала в серьезные бои с австрийцами, пока итальянцы не сделают это
же. Вашей первой задачей является помощь французам в перевозке их
Африканской армии путем конвоирования. Если возможно, навязывайте
бой отдельным германским кораблям, особенно "Гебену", который может
помешать перевозкам. На этой стадии не вступайте в бой с превосходящими
силами. Скорость вашей эскадры вполне достаточна для выбора
подходящего момента. Будьте сдержанны поначалу, мы надеемся позднее
усилить Средиземноморский флот".
Следует отметить, что в дальнейшем Мили будет жаловаться на малый ход своих
линейных крейсеров, которые тоже требовали очистки днища. Но отметим, что, в отличие
от Сушона, Милн не сделал никаких попыток привести свои корабли в порядок.
Инструкции Адмиралтейства сфокусировали внимание Милна на французских войсковых
конвоях из алжирских портов в Марсель. Они не содержали даже намека на то, что
германские корабли могут пойти на восток. Но ведь британский посол в
Константинополе сэр Луис Малле предупреждал, что Оттоманская Империя все больше
склоняется на сторону Германии. Дело в том, что германский посол фон Ван-ген гейм
убедил турецкого военного министра честолюбивого Энвер-пашу (ему было всего 33 года)
передать армию под командование энергичного фон Сандерса.
Но только к вечеру 2 августа Милну разрешили установить контакт с потенциальным
союзником и коллегой французским вице-адмиралом Лапейрером. Он попытался сделать
это по радио, а когда это не получилось, вышел на легком крейсере "Дублин" в Бизерту с
письмом. Он не знал, что французское правительство боялось шелохнуться, чтобы только
не спровоцировать развязывание войны, и до утра 3 августа флоту было запрещено