"Бреслау" начал отвечать. Немцы были убеждены, что стреляли отлично и нанесли
"Глостеру" повреждения. Они даже видели черный дым, поднимающийся над палубой
английского крейсера. Как и надеялся Келли, "Гебен" немедленно повернул назад, чтобы
отогнать его огнем 280-мм орудий. В 13.47 перестрелка прекратилась. Чуть позднее
Келли снова сделал вид, что ему неизвестен запрет Милна заходить к востоку от мыса
Матапан, если это не позволяют запасы угля. Но, к величайшему своему разочарованию, в
16.40 капитану "Глостера" все-таки пришлось прекратить преследование, так как топлива
действительно оставалось мало.
Милн, тем временем, привел свои 2 линейных крейсера на Мальту для заправки углем.
Зная по опыту Кеннеди, что ему потребуется вся скорость до последнего узла, он не
собирался бросаться вдогонку за Сушоном, пока не примет уголь. Поэтому лишь 8 августа
в 0,30 эскадра покинула Мальту. Спустя 14 часов, когда Мили был на полпути к Матапану,
судьба сыграла с ним скверную шутку. Клерк Адмиралтейства, вернувшись с ленча,
увидел на конторке соседа пачку телеграмм, подготовленных для отправки. Предположив,
что их случайно позабыли, клерк отправил все. Одна была адресована Милну: "Начать
боевые действия против Австрии". Снова Мили повернул линейные крейсера на север для
помощи Трубриджу в действиях против австрийского флота. Прошло 4 часа, прежде чем
он сообразил, что это была ложная тревога. Но поскольку Адмиралтейство предупредило,
что ситуация с Австрией остается критической, Милн не изменил своего решения. Только
на следующий день 9 августа в 12.30 в Адмиралтействе разобрались, что происходит, и
передали сигнал: "Войны с Австрией нет. Преследуйте "Гебен".
Но 24 драгоценных часа были потеряны. 9 августа в 5.32 "Гебен" бросил якорь в
пустынной бухте на восточном берегу острова Денуза. Вскоре туда же пришел "Бреслау".
Лишь в 15.45 прибыл угольщик "Богадир". Началась погрузка угля, которая длилась всю
ночь. Германские корабли двинулись дальше только 10 августа в 5.45. Как раз в этот день
линейные крейсера Милна вошли в Эгейское море, и стало ясно: не задержись они для
бункеровки на Мальте, либо не отреагируй на ложную тревогу, они захватили бы "Гебен"
и "Бреслау" у Денузы. В полдень 11 августа Милн находился в 40 милях к северу от этого
острова, когда получил разочаровывающее известие, что корабли Сушона еще в 17.00
накануне вошли в Дарданеллы. В последний момент германский адмирал засомневался в
приеме, который его ожидал. Последняя радиограмма из Берлина гласила: "Чрезвычайно
важно, чтобы "Гебен" как можно скорее вошел в Дарданеллы". За ней последовала
радиограмма от фон Сандерса, которую 10 августа в 13.00 передал все тот же "Генерал":
"Входите, требуйте капитуляции крепости и берите на борт лоцмана для
прохождения минных полей".
Поэтому Сушон подходил к мысу Хеллес с дурными предчувствиями, корабли были
подготовлены к бою. Но стрельба с фортов так и не началась. Подошел турецкий
дозорный катер, который провел немцев через узости в Мраморное море. В 19.35
германские корабли стали на якорь возле Чанака. После наступления темноты в
Дарданеллы проскочил и удачливый "Генерал". И когда на следующий день Милн послал
"Веймут" к Дарданеллам, чтобы напомнить нейтральной Турции, что корабли воюющей
страны могут находиться в порту только 24 часа, капитан 1 ранга С. Р. Друри-Лоу к
величайшему своему изумлению узнал, что "Гебен" и "Бреслау" "проданы" Турции. 16
августа на них был поднят флаг с полумесяцем.
Плачевные последствия прибытия "Гебена" в Константинополь сразу стали ясны всем,
кроме лордов Адмиралтейства. Министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард
Грей телеграфировал в Каир: "Это означает, что Турция присоединилась к Германии и,
возможно, бросится на Египет".
Но Адмиралтейство думало иначе. Британский официоз "Нэйвал энд милитари рекорд"
писал:
"С тех пор, как строятся корабли, ни одно военное событие не было столь
неожиданным, как бегство "Гебена" и его маленького спутника "Бреслау".
При одном виде легкого крейсера "Глостер" германские корабли удрали
под прикрытие Дарданелл. Чем бы ни кончилась война, это событие
навсегда останется непонятным. Маловероятно, чтобы германский Морской
Генеральный Штаб выступил, наконец, с разъяснениями и признался
германскому народу в бесславном жребии, выпавшем на долю обоих
кораблей в Средиземном море".