"Индефетигебл" и "Индомитебл" вместе с французскими броненосцами "Сюффрен" и
"Верите" в течение 10 минут выпустили 76 — 305-мм снарядов по Кум-Кале и Седд-уль-
Бахру. Им удалось взорвать один артпогреб. Эта операция дала Адмиралтейству повод
думать, что, несмотря на уроки истории, военные корабли способны подавить форты,
защищающие Дарданеллы. Однако этот же обстрел надоумил турков усилить оборону
проливов, что они и сделали.
После этого наступило затишье. Новый толчок события получили, когда 2 января 1915
года главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич обратился
к союзникам с просьбой предпринять демонстрацию против турок, чтобы ослабить их
натиск на Кавказском фронте. 3 января Форин Оффис отправил ему телеграмму, в
которой обещал помощь. Это решение было принято после совещания Китченера с
Черчиллем. Но ирония судьбы заключалась в том, что уже 4 января турецкие войска были
разбиты русскими под Сарыкамышем и покатились назад. Великий князь просто забыл
известить союзников, что помощь больше не нужна.
Черчилль и Фишер (который сменил Баттенберга) запросили вице-адмирала Сэквилла Г.
Кардена: "Как вы считаете, возможно ли форсирование Дарданелл одними кораблями?
Полагаем, что можно использовать старые линкоры… Важность результата оправдает
тяжелые потери". Карден ответил: "Я не думаю, что их можно прорвать стремительным
броском. Но проливы можно форсировать в ходе большой операции большим
количеством кораблей". Сначала Черчилль носился с планом отправки в Дарданеллы
75000 "опытных солдат из Франции", но Китченер и фельдмаршал Джон Френч наотрез
отказались дать хотя бы одного солдата. 6 января Черчилль телеграфировал Кардену:
"Высшие инстанции согласились с вашим мнением. Представьте детальный план с
обоснованием потребных сил. Как, по вашему мнению, мы можем их использовать, и что
в результате получим?"
11 января Карден передал по телеграфу детализованный план. Сначала следовало
разгромить внешние форты; протралить минные поля и разрушить промежуточные
укрепления; потом уничтожить внутренние форты у мыса Кефез в 8 милях вверх по
проливу; затем уничтожить укрепления в Узостях; протралить фарватер через минные
поля между Кефезом и Узостями, чтобы выйти прямо в Мраморное море. Обстрел фортов
должен был проходить в 3 стадии: бомбардировка с дальней дистанции, вне досягаемости
вражеской артиллерии; обстрел со средней дистанции прямой наводкой; огонь на
разрушение с дистанции 15–20 кабельтов. Все это должно было занять около месяца,
если привлечь к операции достаточное количество броненосцев. Это были самые
обычные общие слова. Как позднее ядовито заметил один из адмиралов, их можно было
"применить для описания событий где угодно и когда угодно, от набега викингов до
десанта в Тимбукту".
На Фишера этот так называемый план произвел столь большое впечатление, что он
предложил задействовать только что введенный в строй супердредноут "Куин Элизабет".
Он нарисовал Черчиллю впечатляющую картину, как капитан 1 ранга Г.П.У. Хоуп,
используя свои 381-мм орудия, сначала стирает форты в порошок, а затем топит "Гебен"
на якорной стоянке в Золотом Роге. Военный Совет постановил, что "Адмиралтейство
должно подготовить морскую экспедицию в феврале месяце, чтобы обстрелять и
захватить полуостров Галлиполли. Конечной целью операции является
Константинополь". И никто — кроме Китченера, предупреждавшего, что войск нет — не
потрудился подумать, как это флот может захватить полуостров, а потом оккупировать
столичный город с населением более миллиона человек. Однако никаких практических
шагов по подготовке операции и передаче Кардену требуемых кораблей не
предпринималось. У Фишера внезапно возникли серьезные сомнения, которые он 25
января изложил Черчиллю. Первый Морской Лорд мрачно предсказал: "Дарданеллы
станут нашей могилой…" Но, когда Военный Совет вновь рассмотрел план, красноречие
Черчилля сыграло роль: если все пойдет хорошо, "Турецкая империя будет разрезана
надвое, ее столица будет парализована, мы объединим Балканские государства в борьбе
против наших врагов, спасем Сербию, поможем Великому Князю в проведении большого
наступления и, сократив его продолжительность, спасем множество жизней". Такой
энтузиазм, поддержанный Китченером, потому что от него не потребовали выделения