Вслед за этим цесаревича заносит в Англию — и тут едва не рушатся все основы мировой политики: цесаревич Александр Николаевич, будущий российский император, и английская королева Виктория (коронованная в 1837 году), бывшая моложе его на год и еще незамужней, влюбились друг в друга! Дело происходило в мае 1839 года.
Такой сюжет невероятным образом мог повлиять на судьбу двух величайших империй мира, со времени после Наполеоновских войн и до кануна Первой мировой войны бывших постоянными антиподами в мировой политике. Как только ситуация дошла до дипломатов, с обеих сторон были предприняты самые крутые меры — и влюбленных разлучили менее чем через месяц после знакомства.
Много позже, в их зрелые годы, ничто из прежних взаимных симпатий уже не сохранилось ни у него, ни у нее; они стали вполне самостоятельными политическими фигурами, в меру циничными и прожженными личностями, оказавшимися к тому же во враждебных политических лагерях.
Но каковы упущенные исторические возможности!..
Александра Николаевича срочно возвращают в Россию — и тут же возобновляется его роман с Калиновской. Последнюю решительно выдают замуж, а Александра женят на Марии-Вильгельмине, ставшей в православии Марией Александровной; венчание состоялось 16 апреля 1841 года.
Брак оказался многодетным (шестеро сыновей и две дочери), но семейная идиллия хотя и была продолжительной, но только выглядела счастливой.
В этих эпизодах проявилась и характернейшая черта сначала молодого, а затем уже и немолодого Александра: он и впредь постоянно в кого-то влюблялся, и почти всю жизнь прошагал, будучи обуреваем романтическими страстями, обычно приводившими (вероятно — не в случае с Викторией, хотя кто знает!) к вполне материальным физическим последствиям.
Все это прекраснейшим образом сочеталось с его семейной жизнью, завершившейся в 1880 году кончиной царицы Марии Александровны.
Помимо восьмерых законных потомков, еще четверых детей он приобрел в параллельном браке (двух девочек и двух мальчиков; один из них умер во младенчестве), начавшемся в 1866 году, узаконенным венчанием в 1880 году после смерти первой жены и завершившимся гибелью самого Александра II.
Современники утверждали, что он не был примитивным дон-жуаном и развратником; что уж тут поделаешь с тем обстоятельством, что людям свойственно влюбляться, а некоторым — чаще, чем остальным!
Но при дворе Александра II сложилась и своеобразная индустрия (как, впрочем, и вокруг многих иных первых лиц России, включая, как хорошо известно, императрицу Екатерину II, передавшую, вероятно, свой выдающийся темперамент собственным потомкам!).
В 1874–1876 годы генерал А.Л. Потапов занимал «пост шефа жандармов /…/.
Я его однажды спросил, /…/ в чем в сущности заключаются теперь его обязанности.
— Как вам сказать? Следить за всем, вмешиваться во все и нигде ничего не достигать. Впрочем, — прибавил он со своей обычной улыбкой, — одно серьезное дело у меня есть: следить за дамами, которые приглянулись Его Величеству и… передавать им деньги.
— И много этих дам?
— Порядочно.
— Из общества?
— Ну, конечно.
— И берут деньги?
— Просят, а не берут»,[281] — это снова свидетельство уже неоднократно цитированного Н.Е. Врангеля.
Нет указаний на то, что такие многочисленные связи оказали какое-то влияние на политическую деятельность императора. Зато его долго длившееся двоеженство сыграло весьма немаловажную роль: обе его жены были его полноценными подругами, упорно поддерживавшими собственное значение; они заметно тянули не слишком волевого императора в противоположные стороны.
Сложности семейных отношений со временем воздвигли и прочнейший психологический и политический барьер между императором и его повзрослевшим наследником-сыном Александром Александровичем, а также и женой последнего.
Недостатки характера Александра II считались очевидными и неоднократно отмечались многими его современниками: всю жизнь ему будто бы не хватало жесткости, твердости и внутренней уверенности.
Возможно, он и сам отчасти ощущал это; отсюда и чрезмерное стремление самоутвердиться, реализуемое в сфере отношений с женщинами. К тому же к концу жизни на него стали давить и горькие размышления о том, что не все получилось так, как мечталось (об этом нам предстоит ниже писать), и что современники и соратники далеко не в полной мере воздают его заслугам. В противовес этому безотказные «дамы из общества» могли поддерживать иллюзию неизменного успеха и несомненно помогали преодолевать мрачные мысли.
Но даже и в этих негладких жизненных моментах проявлялись его незаурядные дипломатические качества, какие он демонстрировал не только в амурных делах, но и в гораздо более серьезных и ответственных политических кампаниях.
Они-то и помогли ему при проведении сложнейшей реформы, ставшей величайшим достижением его жизни. Последовательность и упорство, которые он при этом проявил, в конечном итоге добившись всех целей, которые ставил перед собой, заставляют подозревать, что отмечаемые всеми нетвердость и нерешительность были в значительной степени сценическим поведением, хорошо срежиссированным им самим.
Царь допускал дискуссии по уже неоднократно, казалось бы, обсужденным вопросам, заражая всех оппонентов уверенностью в том, что ничего еще не решено окончательно и все можно попытаться переиграть. Он редко проявлял непреклонную волю, но это разоружало и его оппонентов: они тоже не часто имели основания для безоговорочного сопротивления, и все снова и снова пытались убедить царя в том, с чем он на самом деле не имел никаких намерений соглашаться. Дневники его постоянных сотрудников (П.А. Валуева, Д.А. Милютина и других) полны описаний того, как сами они целыми годами периодически пытались в чем-то переубедить императора, искренне считая, что это вполне возможно; однако, чем позднее, тем менее оставалось у них такой уверенности: все-таки они были совсем не дураки!..
Между тем, Александр II, регулярно, казалось бы, подпадая под чужое влияние, на самом деле только поддерживал видимость этого, и с беспощадным цинизмом по сути, но не по внешним формам поведения, мгновенно избавлялся от ближайших сотрудников, как только они действительно начинали ему серьезно противодействовать или даже тогда, когда царь по соображениям политического момента ощущал необходимость к демонстрации перемены собственного курса. Примеры подобного его поведения сопровождали всю его царскую карьеру и неоднократно демонстрируются ниже.
Словом, с его пресловутой мягкостью и нерешительностью дело обстояло очень и очень непросто.
Вернемся назад, к прерванной нами биографии будущего Царя-Освободителя.
С 1841 года цесаревич Александр стал полноценным членом Государственного совета, а с 1842 — Кабинета министров. С этого времени он брал на себя руководство всеми государственными делами России в отсутствие отца в столице. Напомним, что именно в те годы император Николай I наиболее близко подходил к вопросу о ликвидации крепостного права, но так ни на что и не решился.
Кроме того, с 1844 года Александр командовал гвардейской пехотой, а с 1849 года был начальником военно-учебных заведений.
На последнем посту его начальником штаба и ближайшим помощником стал Яков Иванович Ростовцев — таинственнейший участник событий 14 декабря 1825 года, хитроумный интриган, приобретший позорную славу предателя, с каковой он прожил большую часть жизни, мужественно скрывая существо роли, в которой не он был главным инициатором и виновником.[282]
Позднее Александр II совсем не случайно сделал Ростовцева своим основным помощником при подготовке Реформы 19 февраля 1861 года. В 1859–1860 годы Я.И. Ростовцев — председатель Редакционных комиссий, разработавших основные положения реформы.
Словом, воспитание будущего царя и его первоначальные шаги включали в себя и знакомство с теорией, и великолепную практику, которую он, подобно курсанту нормальной автомобильной или авиационной школы, без спешки и суетливости осваивал при двойном управлении — с помощью квалифицированных инструкторов.
Александр II вступил на престол незадолго до того, как ему исполнилось тридцать семь лет: возраст зрелости мужчины и молодости государственного деятеля.