Так стало ясно, что Александр II пошел своим путем — отнюдь не традиционным в России.
Заодно публично выявилось, что сила «Московских ведомостей» вовсе не в содержании, а в том, что главным читателем ее и в определенной степени куратором является сам царь. Такое положение сохранялось почти до конца царствования Александра II, а позже и при Александре III — вплоть до смерти Каткова в 1887 году. В частности, в польском вопросе царь заметно пошел на поводу у Каткова: в 1868 году русский язык стал обязательным во всех государственных учреждениях, а с 1876 года — и в судопроизводстве на польской территории.
Что касается дворянской оппозиции, то, судя по последовавшей серии административных назначений, начавшихся прямо с 4 апреля, царь провел с ее представителями серьезные закулисные переговоры, продолжавшиеся около четырех месяцев; результатом стал явный компромисс.
Царь пресек захват власти оппозицией путем введения конституции, но зато основное ядро оппозиционеров было допущено к государственному управлению, как оно этого и добивалось.
Сразу после 4 апреля 1866 года шефом жандармов и главой III Отделения был назначен лидер этой группы Петр Шувалов, а министром просвящения (в дополнение к ранее занимаемому посту обер-прокурора Синода) — Д.А. Толстой; позже, правда, политические пути этих деятелей несколько разошлись. В течение последующих двух лет ставленники оппозиции постепенно заняли целый ряд других ключевых постов: А.Е. Тимашев сменил Валуева на посту министра внутренних дел в 1868 году, товарищами министра внутренних дел стали А.Б. Лобанов-Ростовский и Б.П. Обухов, министром юстиции — граф К.И. Пален, министром путей сообщений — В.А. Бобринский (в 1871 году его сменил А.П. Бобринский), товарищем министра финансов — С.А. Грейг (в 1878–1880 годах он был и министром финансов).
Александр II, великий политик и, бесспорно, величайший реформатор в истории России, применил здесь классический прием, хорошо известный и западным демократиям: разложил оппозицию, пригласив часть оппозиционеров в правительство. Успех оказался полным, и когда сам царь в этом убедился, то прекратился и шантаж оппозиции ее действительным или мнимым участием в заговоре.
Еще 16 апреля по поводу упомянутой царской «серебряной свадьбы» вышел манифест, дающий довольно широкую амнистию прежним осужденным по политическим статьям — это произвело весьма удивительное впечатление после 4 апреля.
В то же время обер-полицмейстером в Петербурге был назначен Федор Федорович Трепов Старший[502] (1812–1889), уволенный еще в апреле 1861 с поста варшавского обер-полицмейстера — за расстрелы уличных демонстраций.
Муравьев-Вешатель рьяно продолжал отыскивать связи заговорщиков, довольно долго не понимая, что вызывает этим лишь неудовольствие царя…
Несколько скачкообразное развитие событий, происходивших в 1866 году, несомненно связано с сильнейшими страстями, которыми были захвачены обе важнейшие фигуры всей истории России второй половины ХIХ века — император Александр II и его сын — будущий император Александр III.
Великий князь Александр Александрович сделался наследником престола только за год до каракозовского выстрела: 12 апреля 1865 года после тяжелой, точно не диагностированной болезни умер его старший брат — цесаревич Николай Александрович. Будущий Александр III до того совершенно не готовился к исполнению царского предназначения и не был близок ни к делам управления, ни лично к своему отцу. И родители, и его старший брат считали Александра юношей честным, но ограниченным. События 1866 года послужили дальнейшему охлаждению отношений между царем и новым престолонаследником.
Прежде всего, на повестку дня встал вопрос о женитьбе наследника престола; разумеется, политические соображения играли при этом первейшую роль. Но Александр Александрович еще с 1864 года был влюблен в юную фрейлину своей матери княжну М.Э. Мещерскую (в 1864 году ему исполнилось девятнадцать, а ей — двадцать лет). В апреле-мае 1866 года их отношения стремительно развивались, и следовало что-то решать, так как еще в январе к огромному неудовольствию цесаревича его родители поставили вопрос о необходимости женитьбы на невесте покойного старшего брата — датской принцессе Дагмар.
В такой ситуации цесаревича мало задели попытка цареубийства и сопутствующие политические проблемы, а его отцу было не до забот собственного сына. Но отношения цесаревича с Мещерской стали известны зарубежной прессе, что вызвало вполне определенный запрос от отца копенгагенской принцессы.
19 мая 1866 года произошло объяснение между царем и цесаревичем. Сын заявил об отказе от престолонаследия и желании жениться на Мещерской, а отец — о невозможности пренебрегать тяжелым долгом, возложенным на монархов и их наследников. В свое время, как мы помним, сам Александр II таким же образом явился жертвой собственных родителей. Теперь же Александр II, подобно им, насел на своего наследника, влюбленного в неподобающий объект.
Царю в данный момент казалось совершенно необходимым заключить союз с Данией: со дня на день ожидалось столкновение Пруссии с Австрией, и эта комбинация представлялась весьма существенной. Со временем выяснилось, что никакой пользы от этого союза Россия не приобрела. Зато появление в будущем на русском престоле царицы-датчанки, люто ненавидящей Германию (в 1864 году Пруссия нанесла Дании жестокое поражение и отобрала пограничные провинции), оказало на российскую политику самое зловредное воздействие. Что поделаешь: все на свете лучше делать от чистого сердца!
Интересно, что только к 19 мая (полтора месяца после покушения) царь сумел оторваться от совершенно неотложных текущих внутриполитических дел.
Сын покорился, отношения с Мещерской были честно и окончательно разорваны, и 29 мая цесаревич выехал в Данию — просить руки бывшей невесты брата: через два дня после начала австро-прусской войны!
Политика есть политика, и 11 июня помолвка была официально объявлена, а 1 июля цесаревич вернулся в Петербург.
Пикантность ситуации заключалась в том, что его отец сам в это же время был влюблен в другую фрейлину — княжну Екатерину Михайловну Долгорукову, которой в 1866 году исполнилось девятнадцать лет (самому Александру II — сорок восемь). После целого года домогательств княжна уступила ему как раз 1 июля 1866 года.
Похоже однако, что юная Екатерина Михайловна была незаурядным дипломатом (в русском языке отсутствует соответствующий термин женского рода!). Обычный флирт, какие, как мы знаем, постоянно позволял себе царь, развивался тут не по стандартному сюжету: Долгорукова вскоре уехала за границу, а осчастливленный влюбленный утратил объект своей страсти!
Ему пришлось заново покорять строптивую особу, и вновь они соединились только в Париже в мае 1867 года, куда царь совершал официальный визит.
Парижские приключения также были приправлены террористическими страстями: 25 мая / 6 июня 1867 года в Париже состоялась новая попытка покушения на Александра II — в него стрелял участник польского восстания 1863 года Антон Березовский.
Ныне считается — и это очень похоже на истину! — что то была инсценировка, организованная прусской разведкой — с целью ухудшить отношения между Россией и Францией в преддверии предстоящего столкновения Пруссии с Францией.
Вероятно, крайнее напряжение чувств, вызванное и этим покушением, способствовало укреплению связи между царем и Долгоруковой. С этого времени образовалась фактически новая семья: царь прекратил супружеские отношения с законной женой.
Со стороны это выглядело обычной для тех времен житейской комбинацией, какая имела место и у двух братьев царя, почти открыто живших с молодыми подругами, — великих князей Константина Николаевича и Николая Николаевича Старшего. Но здесь получилось все-таки не совсем так.
Александр II постарался сохранить свое новое положение в тайне и соблюдал видимость прежнего брака. Царь и царица, насколько позволяло ее пошатнувшееся здоровье (что тут было следствием, а что причиной семейной пертурбации — трудно понять), неукоснительно выполняли свои протокольные обязанности. Но, тем не менее, в новой семье царь проводил почти все свое редкое свободное дневное время и чуть ни целиком — ночное (хотя, как мы знаем, он не соблюдал верности и молодой партнерше), и заботливо следил за воспитанием детей: напоминаем, что подруга родила ему двоих сыновей (один из них умер в младенчестве) и двух дочерей!