Верующий христианин не может рассматривать подобные взгляды иначе, как тяжелое и греховное заблуждение, как принципиальное отрицание в человеке образа и подобия Божия. Что же могла делать Церковь, когда это заблуждение стало широко овладевать умами? Многие честные люди во всем мире, придерживающиеся разных, не только христианских убеждений, многие верные сыны России, узнавая, какие жестокие и беззаконные насилия совершались в то время над безоружными и беззащитными жертвами, не могли (а порой и сейчас не могут) удержаться от упрека по отношению к собору и патриарху: почему они не стали оплотом героической борьбы против разгула изуверства и нечестия, как в Смутное время стали оплотом Троице-Сергиевская лавра и патриарх Ермоген? Почему не был наложен запрет на все богослужения, пока православный народ силой не сбросит преступивших все человеческие нормы «совратителей России»? (Примечательно, что первый лидер Зарубежной русской церкви митрополит Антоний Храповицкий заявлял, что он именно так и поступил бы: «Я бы наложил интердикт!» – если бы жребий Божий избрал патриархом его, а не Тихона.)
Почему собор и патриарх не благословили Белое движение, при всех своих недостатках, безусловно, героическое и благородное? Казалось бы, ничего, кроме благодарности потомков, не заслужила бы Русская церковь, если бы в критическую минуту она проявила всю, далеко не сразу сокрушенную мощь своего духовного и нравственного авторитета, подняв еще здоровую часть русского народа на священную войну. Чтобы понять духовный смысл происшедшего, надо отдавать себе ясный отчет в том, что такая возможность у Церкви реально была, что Церковь эту возможность сознавала – и воспользоваться ею не захотела.
В той духовной войне, которую пришлось вести Русской церкви, религиозно-нравственная победа могла быть одержана только теми, кто ни словом, ни делом не приобщился к антихристианскому и античеловеческому началу в революции и в то же время отклонил путь только внешней борьбы со злом. Строители нового мира ставили свои псевдорелигиозные ценности так высоко, считали достижение их столь великим и необходимым делом для человечества, что оправдывали этим и кровь, причем не только кровь братьев-врагов, но и кровь братьев-агнцев, в междоусобице не участвующих. Духовную победу над лжеучителями одержали именно эти кроткие, не поднимавшие меча против коммунистических ценностей, но игнорировавшие их, как мало существенные, как вторичные, как условные, ибо для этих людей высшая ценность одна – Иисус Христос и вечная жизнь с ним, а все остальное – лишь постольку, поскольку «приложится». Таким людям «Царство Божие без Бога» абсолютно не нужно, даже если бы оно и было достижимо. Лучше умереть с Христом, чем жить со всеми обещанными благами, но без Христа, тем более – с грехом братоубийства в сердце. Они умерли, чтобы никогда больше не воскресла каинова идея – построить счастье детей на крови братьев…
Отвергнув путь героизма, по-своему несомненно благородный, Церковь пошла сама и повела своих верных сынов путем святости. В обезумевших в своем фанатизме насильниках Церковь продолжала видеть своих несчастных, но родных детей и братьев. Сыны Церкви захотели не истребить и покарать грешников, но искупить их вину, принеся в жертву самих себя. Потому что борьба шла не против большевиков, а против греха, «не против плоти и крови, а против духов злобы поднебесных» (Еф., 6: 12).
Послушаем, что говорили в то время одержимые, которые смотрели на небо и землю сквозь призму ненависти:
«Эксплуататоры всех стран в деле закабаления и подчинения своей воле широких трудовых масс – всегда смотрели на религию, как на медное кольцо в ноздре у быка. Идея крестных страданий Бога, спасителя трудящихся и обремененных, бьет по сознанию борца сильнее, чем ременная плеть по обнаженным плечам истязуемого… Вот почему эксплуататоры всех стран, все хищники и кровососы, питающиеся трудовым потом угнетенных трудящихся классов, всегда были убежденными христианами и тратили уйму денег на распространение среди трудящихся разлагающей их волю религии Христа распятого… «Воистине воскресе», – вопят они, стараясь заглушить сотни страдающих пролетариев.
– Нет, – решительно скажем мы им в ответ. – Нет, никогда не воскреснет ваше право распоряжаться жизнью трудящихся там, где власть толстосумов низвергнута пролетарскими штыками. Долой буржуазию.
В яму всех палачей народной свободы.
В яму все орудия нашей кабалы, орудия пролетарской пытки в руках врагов наших.
Долой религиозный дурман.