Я с нетерпением ждал Нового года. Мне казалось, что наконец-то придет Ольга и останется у меня на всю ночь и можно будет заснуть в ее объятиях. Фантазии всегда более сладкие, чем жизнь. На Новый год Ольга пришла около часа. Я подарил ей красивую ночнушку и красивое белье. Она тут же примерила подарок. Затем мы еблись и клялись друг другу в вечной любви. Во время секса Ольга любила вкрадчивые, нежные, едва заметные лесбийские поцелуи, когда ее доводят до исступления, но наступление самого оргазма тормозят. После секса мы лежали и нежно перешептывались. Я целую ее в затылочек.
— Ты — моя богиня, — говорю я.
— Ты — самый лучший, я не знаю, как бы я без тебя жила, — отвечает она.
Это были трогательные моменты, может, даже приятнее самого секса. Когда можно было спокойно любоваться друг другом. Полежав минут пятнадцать, она сказала, что не останется у меня и ей надо идти домой. Я расстроился, но, насколько возможно, вида не подал. Куда ей надо было уходить и почему она все время ускользала от меня, я старался об этом не думать. Когда я провожал ее, то в ее глазах стояли слезы и лишь снежинки спокойно и нежно опускались на ее лицо. Я крепко прижал ее на прощание и поцеловал в губы.
Наш болезненный роман с Ольгой длился до самого лета. Я практически прекратил ходить в институт и кое-как на троечки сдал сессию. Мы по-прежнему ходили гулять с собаками, посещали театры и галереи, но никто из нас не решился сделать из этих отношений что-то большее. Ради Ольги я был готов на многое, даже высидеть скучнейшую премьеру театральной Москвы — древнегреческую трагедию Эсхила «Орестею» в постановке импортного режиссера Питера Штайна, но сделать предложение о женитьбе девушке, которая ищет другого жениха, я не мог. Как и не мог отказаться от любви к ней.
Летом Ольга встретила своего будущего мужа и на какое-то время исчезла от моего взора. Несмотря на ее замужество, я наивно полагал, что она не сможет меня забыть и все равно еще вернется. Через год она действительно развелась, но наше общение уже никогда не носило любовного характера.
Натулюшечка тем же летом тоже поставила под сомнение свои отношения с моим другом Максом, девочка выросла, окончила школу и предпочла одна вступить в этот взрослый мир. Для всех началась другая жизнь.
Пятнадцать лет спустя
Никто не мог предполагать, что вся эта история и со мной, и со страной повторится через пятнадцать лет. Видимо, это чья-то злая ирония — непонятые уроки жизни повторяются. За эти годы я успел поработать главным бухгалтером, аудитором, руководителем аудиторской фирмы, а еще стать закоренелым циником, который, на свое несчастье, научился никому не доверять. В тридцать лет я женился, в 35 уже развелся. Жена позволила мне общаться с дочкой, которая проводит все выходные дни у меня. Из моих развлечений остались шахматы и путешествия. Иногда у меня случаются кратковременные романы. Я хотел бы поделиться двумя такими историями, которые случились перед тем, как я встретил Ее — свою самую большую любовь.
Летом 2008 года я отправился в путешествие по Улан-Удэ, где хотел навестить Хамба-ламу Итигелова, который в 1927 году ушел в свою последнюю медитацию. В 2002 году его нетленное тело откопали и поместили в Иволгинский дацан. Состояние тела Итигелова вызывает споры среди людей. Что с ним, он умер, он в нирване, он в медитации, он жив?! На его теле растут волосы и ногти, и говорят, что Итигелов творит чудеса и помогает людям, их мечтаниям, здоровью. Я хочу изменений в своей жизни, после развода я обрел необходимую свободу, но потерял надежду и любовь. Поэтому я лечу на самолете за пять с половиной тысяч километров в надежде на чудо. Пять часов полета, и аэропорт Улан-Удэ встречает меня необычным для Москвы ярким светом. Странное и необычное ощущение: вроде, когда вылетаешь, еще был вечер, а здесь уже восемь утра. Автобусы в то время от аэропорта до города не ходили, и я всего за триста рублей нанимаю такси до гостиницы «Баргузин». Степные просторы Бурятии производят на меня сильное впечатление, теплое солнце, далекий степной горизонт, холмы. Городской житель в обычной жизни лишен возможности полюбоваться природой, и только во время небольшого отпуска он может себе это позволить.
Улан-Удэ с первого взгляда мне показался уютным и приятным городом. Речка Селенга, городские пейзажи и предвкушение от встреч с буддийскими дацанами — все это создавало прекрасный настрой. Гостиница «Баргузин» для меня, не очень требовательного путешественника, казалась вполне приличной и недорогой берлогой, как раз тем, что мне было надо. Поспав пару часов у себя в номере, я отправился осматривать центр города. Рядом с гостиницей проходит пешеходная улица Ленина. Любуюсь местным театром оперы и балета, памятниками, окружающими зданиями, я чувствую такой прилив счастья, что мне просто необходимо им с кем-то поделиться. Увы, поделиться мне не с кем, я один. Пройдя еще метров триста, я вижу знаменитую голову Ленина — самый известный памятник в Улан-Удэ. Шестиметровая голова производит сказочное впечатление, от памятника исходит какая-то мощь. Ленин похож на бурята, наверное, так и должно быть с человеком-мифом, он должен для всех народов быть своим. Нашими буддистами Ленин провозглашен Бодхисаттвой, то есть существом, стремящимся к всеобщему благу. Послонявшись по площади, я побрел на маршрутку, ведь мне нужно было добраться до Иволгинского дацана, который находится в 40 километрах от города. По дороге меня опять ждут бескрайние степные просторы, и я впадаю в легкий транс, или, по-русски, — дремоту. Через сорок минут маршрутка подъезжает. Передо мной предстает комплекс малоэтажных зданий, максимум в три этажа. Здесь живут и учатся те, кто решил стать буддийскими монахами. Учиться долго, целых восемь лет. Лучшие из них потом отправятся учиться в Индию, где будут еще учиться двадцать четыре года. Какой-то монах рядом с дорогой читает мантры: