Но сейчас в глазах Эркюля Пуаро не было насмешки. Взгляд его был серьезен и немного печален.
Преподобный Стивен Беббингтон, приходский священник Лумаута, подошел к леди Мэри и мистеру Саттертуэйту. Ему было шестьдесят с небольшим, выцветшие глаза его смотрели добродушно, и держался он подкупающе скромно.
– Мы счастливы, что сэр Чарлз тут у нас поселился. Он так благороден.., так великодушен. Более приятного соседа нельзя и пожелать. Думаю, леди Мэри со мной согласится.
Леди Мэри улыбнулась:
– Мне он очень нравится. Успех совсем не вскружил ему голову… Порой он бывает простодушен, как дитя, – добавила она с ласковой улыбкой.
Появилась горничная, неся поднос с коктейлями, а мистер Саттертуэйт все еще размышлял о том, сколь неистребим в женщинах материнский инстинкт. С его викторианским воспитанием он особенно ценил в них эту черту.
– Тебе можно выпить коктейль, мам, – сказала Мими, подлетая к ним со стаканом в руке, – но только один.
– Спасибо, дорогая, – кротко проговорила леди Мэри.
– Полагаю, – сказал его преподобие, – я тоже могу позволить себе один коктейль. Надеюсь, миссис Беббингтон не станет возражать.
Он добродушно засмеялся, не слишком громко, как и приличествует пастору.
Мистер Саттертуэйт перевел взгляд на миссис Беббингтон, которая настойчиво втолковывала сэру Чарлзу что-то важное, кажется, о пользе чернозема.
«Какие прелестные у нее глаза», – подумал мистер Саттертуэйт.
Миссис Беббингтон, крупная, довольно небрежно одетая женщина, производила впечатление особы весьма решительной, деятельной и совершенно чуждой мелочности. Словом, как справедливо сказал о ней Чарлз Картрайт, это была весьма достойная дама.
– Скажите, – леди Мэри подалась вперед, – кто эта молодая женщина в зеленом? Вы с ней разговаривали, когда мы вошли.
– Она драматург, ее псевдоним Энтони Эстор.
– Неужели? Эта.., эта бесцветная особа? О! – Она осеклась. – Как дурно с моей стороны так говорить! Но я просто потрясена. Она совсем не похожа… Это же вылитая школьная учительница, притом провинциальная!
«Не в бровь, а в глаз», – восхитился про себя мистер Саттертуэйт и рассмеялся. Мистер Беббингтон, прищурив свои кроткие близорукие глаза, старался разглядеть лицо мисс Уиллс. Потом он поднес ко рту стакан, сделал глоток и поперхнулся. «Бедняга, не привык к коктейлям, – улыбаясь про себя, подумал мистер Саттертуэйт. – Наверное, считает их неизбежным злом, данью времени». Мистер Беббингтон, собравшись с духом, решительно сделал еще один глоток, поморщился и сказал:
– Так это она там стоит?.. О, Боже…
Он схватился рукой за горло.
В этот миг раздался мелодичный голосок Мими Литтон Гор:
– Оливер.., ты увертлив, как.., как Шейлок…
«Ну конечно, – подумал мистер Саттертуэйт, – вот оно что… Никакой он не иностранец, он просто еврей! А какая великолепная пара! Оба так молоды, так красивы. А ссоры? Ссоры – тоже красноречивое свидетельство…»
Тут его внимание привлек какой-то звук, раздавшийся рядом. Мистер Беббингтон поднялся с кресла и стоял, покачиваясь, лицо у него свело судорогой.
– Смотрите! – сказала Мими своим звонким голосом.
Разговоры смолкли, и все взоры устремились на нее.
– Смотрите, – повторила она, не замечая, что леди Мэри, встав с места, предостерегающе подняла руку. – Мистеру Беббингтону дурно.
Сэр Бартоломью поспешно подошел к пастору и, осторожно поддерживая, повел его к дивану, стоявшему у стены. Все столпились вокруг, наперебой предлагая свою помощь.
Стрендж стоял, склонившись над мистером Беббингтоном. Минуты две спустя он выпрямился и покачал головой. Понимая, что нет смысла ходить вокруг да около, доктор коротко сказал:
– К сожалению, он мертв.
Глава 3
Сэр Чарлз сомневается
– Саттертуэйт, можно вас на минуту, – сказал сэр Чарлз, выглянув из комнаты.
Прошло уже часа полтора.
Потрясенные свидетели ужасного события с трудом приходили в себя. Леди Мэри вывела рыдающую миссис Беббингтон из гостиной и увезла домой. Мисс Милрей принялась деловито названивать по телефону. Прибыл местный доктор и взял на себя все хлопоты. Гости наскоро пообедали и, по молчаливому уговору, разошлись по своим комнатам. Мистер Саттертуэйт тоже направился было к себе, когда сэр Чарлз его окликнул, выглянув из гостиной.