— Какой приятный юноша. Он был с тобой в машине той ночью?
— Да, был, — ответил судья и, воспользовавшись предоставленной ему возможностью, поспешно добавил: — Поскольку мы заговорили об этом, я хотел бы обсудить с тобой несколько вопросов, Хильда.
— Раз он был с тобой и все знает, — продолжила свою мысль ее светлость, не надо было отсылать его раньше времени.
— Я не отсылал его.
— Мой дорогой, ты дал понять со всей очевидностью, что ему пора уйти. Впрочем, это твое дело. Меня это не касается. Как я сказала тебе перед ужином, не вижу смысла что-либо обсуждать в этом деле. Бог свидетель, я вовсе не собираюсь раздувать из мухи слона.
Судья промолчал, и она предложила:
— Если ты дашь мне это письмо, я сама займусь им. Не стоит утруждать себя. Сам знаешь, насколько ты непрактичен в своих личных делах. Кстати, ты отправил запрос в свою страховую компанию? Твоя страховка в "Эмпайран"?
Судья промолчал.
— Так ведь?
Судья прокашлялся:
— Это как раз тот вопрос, который я хотел с тобой обсудить.
Чего никогда нельзя было сказать о леди Барбер, так это то, что она медленно соображала. Женщина отложила вязанье и выпрямилась в кресле, широко раскрыв глаза.
— Уильям! — произнесла она угрожающе спокойным тоном. — Не хочешь ли ты сказать, что ты не застрахован?
— Я… Боюсь, что нет, Хильда.
В наступившей тишине леди Барбер несколько раз порывалась что-то сказать, но каждый раз не находила нужных слов. Наконец встала с кресла, подошла к камину, взяла сигарету с каминной полки, закурила и некоторое время стояла молча, спиной к мужу, глядя на огонь. А когда повернулась к нему лицом и судья начал что-то говорить, резко перебила его:
— Ты понимаешь, что это значит? Для тебя, для нас?
— Естественно, — отозвался судья брюзгливым тоном. — Я обдумал ситуацию со всех сторон. Но должен признать: то, что ты сообщила мне перед ужином, значительно осложняет дело. Я имею в виду то, что этот человек — пианист.
— Себальд-Смит! — воскликнула леди Барбер, впервые теряя самообладание. Ну почему, мало того что ты сбил человека, им должен был оказаться не кто иной, как Себальд-Смит?!
— Да, прискорбно, — признал Барбер. — Честно говоря, я не ожидал, я не рассчитывал, что…
— Это значит, что он потребует за ущерб в десять раз больше, чем любой другой человек на его месте, — закончила за него жена.
— Вот именно. Боюсь, его иск за поврежденный палец будет слишком большим.
Некоторое время оба молчали. Когда леди Барбер заговорила, в ее голосе прозвучала насмешка:
— Не могу понять, как ты мог свалять такого дурака, Уильям.
Судья мудро промолчал, а ее светлость, возможно сообразив, что последнее замечание не соответствует ее стилю, постаралась исправить оплошность.
— Происшествие действительно произошло по твоей вине? — поинтересовалась она. — Не мог бы ты сослаться на небрежность истца?
— Моя дорогая Хильда, мы не будем обсуждать этот аспект дела. В моем положении я не могу себе позволить оспаривать иск. Это совершенно ясно. Мне придется согласиться на любые приемлемые для меня условия.
— Но, Уильям, это может нас разорить!
— Нам будет еще хуже, если в результате тяжбы мне придется уйти со своего поста.
— Уйти с поста?
— Видишь ли, Хильда, надо смотреть фактам в лицо.
Снова повисла тягостная пауза. Наконец леди Барбер спросила:
— Уильям, сколько у тебя вообще денег, не считая жалованья?
— Дорогая, мы говорили на эту тему довольно подробно всего месяц-два назад.
— Я помню, но тогда речь шла об оплате нескольких моих несчастных счетов. Сейчас дело обстоит намного серьезнее.
Неожиданно судья рассмеялся громким хриплым смехом:
— Ты воображаешь, что я нарочно сгущал краски и преуменьшал свои возможности? А на самом деле у меня припрятано несколько тысяч, о которых я тебе не хотел говорить?
— Разумеется, — уверенно ответила ее светлость. — Так подсказывает здравый смысл.
— Здравый смысл здесь ни при чем. Я был совершенно откровенен с тобой. Ситуация именно такова, как я тебе объяснил. Кстати, я объяснял тебе ее в течение всей нашей совместной жизни. В течение многих лет мы тратили практически каждый пенни, который я зарабатывал. — От леди Барбер не ускользнули интонации мужа, точнее, то, что он делал ударения на местоимениях. — Кроме весьма скромной страховки, у нас ничего нет. Кроме весьма скромной пенсии — если мне позволят ее выслужить, — нам не на что надеяться. Если со мной что-нибудь случится…
— Благодарю тебя, это я уже слышала, — поспешно заметила леди Барбер. Вопрос состоит в том, где ты собираешься найти десять тысяч фунтов или около того, которые Себальд-Смит, скорее всего, потребует за свой палец?