— Значит, у вас были причины беспокоиться за жизнь его светлости?
— Конечно, были. Иначе я не приехала бы в Уимблингхэм — отвратительное место.
Старший констебль покраснел, услышав столь нелестную характеристику своего города, которым он очень гордился.
— Вы бы очень помогли нам, если бы сказали, почему вы так думаете.
Хильда посмотрела на мужа и кивнула:
— Скажи ты.
С некоторыми запинками Барбер рассказал об анонимных письмах в Маркгемптоне и об отравленных конфетах.
— Я признаю, — добавил он, — что не принял всерьез эти происшествия, но, кажется, был не прав.
Старший констебль глубокомысленно промолчал. Вместо него заговорил инспектор.
— Это выглядит несколько странно, — неуверенно произнес он. — Одно с другим не увязывается, если можно так выразиться. Я хочу сказать, что человек, написавший письма с угрозой, мог бы затем прислать отравленные шоколадные конфеты — хотя, надо признать, он выбрал необычный яд — или совершить нападение, но вряд ли и то и другое. Я имею в виду, сэр, обратился он к начальнику, — что один и тот же человек обычно не совершает два разных преступления, не так ли? Преступники, как правило, идут проторенной дорожкой.
— Совершенно верно, — ответил старший констебль. — Конечно, у нас нет доказательств, что напавший пришел в гостиницу с целью совершить насильственный акт. Не исключено, что это был обыкновенный вор. У вас есть ценные вещи в номере, милорд?
Судья покачал головой.
— Нет, — ответил он. — И честно говоря, в данный момент меня вовсе не интересует, с какой целью этот человек проник в гостиницу. Хотелось бы узнать, как он попал сюда и как ему удалось выбраться отсюда незамеченным. Согласитесь, это чрезвычайное происшествие, когда грабитель преспокойно проходит в гостиницу, где остановился выездной судья Его Величества. Должен сказать, это свидетельствует о ненадежной работе полиции города.
На лице старшего констебля отразились все чувства, которые, должно быть, испытывает человек, понимающий, что его сейчас ударят, а он ничего не может сделать, чтобы защититься. Официальное выражение сползло с лица несчастного, и он превратился в простого смертного.
— Могу только заметить, милорд, — проговорил он, — что, если бы нас предупредили, что надо принять особые меры предосторожности, то есть хотя бы намекнули, что имели место события, о которых вы сейчас рассказали, я бы на всю ночь поставил констебля дежурить у вашей комнаты. Если говорить честно, я ничего не могу сделать, чтобы обезопасить это здание, — ничего! Я неоднократно говорил об этом секретарю мирового суда, но ничего не было предпринято. Это безнадежно!
И он с чувством принялся рассказывать об особенностях и недостатках здания, в котором они находились. В нем было около двадцати входов и выходов. Кроме того, двумя сторонами здание выходило в глухие аллеи, откуда легко было проникнуть внутрь через незарешеченные окна первого этажа. Сейчас, когда улицы не освещены, у патрульного полицейского нет ни малейшего шанса поймать нарушителя, решившего пробраться в здание. Внутри же он может спокойно разгуливать по всем помещениям.
— Конечно, есть ночные сторожа, — добавил старший констебль, — но их мало. К тому же половину забрали на военную службу. Хотя двери закрыты на замки, любой без труда откроет их дамской шпилькой.
— Но внутри очень трудно разобраться, где ты находишься и как куда пройти, если ты раньше здесь не бывал, — заметил Дерик. — В день приезда я заблудился, когда шел в свою комнату. Не указывает ли это на то, что это был местный человек?
— И да и нет, — ответил старший констебль совершенно подавленным голосом. — За шесть пенсов в любой книжной лавке вы можете купить путеводитель, где есть план этого здания, на котором указаны все основные помещения, включая номера, где останавливаются члены выездной сессии суда. Ведь это памятник старинной архитектуры. Я бы вот что предложил. Раз это памятник архитектуры, то он должен быть не чем иным, как музеем, а музеи не используются под судейские гостиницы, которые должны охранять полицейские. Прошу прощения, милорд, это все, что я могу сказать.
— Кроме того, — добавил масла в огонь инспектор, — должен заметить, что нет никакой необходимости проникать в здание тайно. Любой может войти сюда днем совершенно свободно, в отделение гражданской обороны, налоговую инспекцию — куда угодно, и спрятаться где-нибудь до темноты. Проще не бывает.
Дерика осенило:
— Из этого коридора есть выход в галерею для публики в помещении суда.