И опять они не знали, что им делать дальше. Ведь похоже, что их план провалился!!! Раз их командир после всего произошедшего… после того, как он яростно от них отбивался… теперь им так миролюбиво улыбался, пусть даже и такой идиотской улыбкой. Да, ещё похоже, что он пребывает в хорошем настроении, раз посмеивался над ними. «Кремень мужик, похоже, что его ничего не берёт, с…ка…» – высказала жена своё предположение и скисла. Но в то же самое время это навело его мужа на следующую мысль: «А может быть ему понравилось и он теперь станет ещё одним членом нашей семьи? А раз так, то дело решено! Теперь он свой и уж точно не сдаст нас! Эх, давно бы надо было бы его “того!..” Давно бы зажили по-человечески…» – этой мыслью с радостью и облегчением, как будто у него «гора с плеч свалилась», он и поделился со своей женой. И жена утешилась этой новостью и расцвела. И опять, как и прежде, смотрела на своего избранника по бабьи влюблёнными глазами.
А в это время смотритель… он вдруг ясно услышал голоса, доносившиеся до него откуда-то… Он осмотрелся и увидел качающихся на волнах русалок. Они ему весело махали руками, и голосами, сливающимися с криками чаек, звали человека к себе. Подойдя к краю воды, он всё равно так и не смог ясно разобрать: что же они ему кричат. Тогда он зашёл по колено в воду и ещё раз прислушался. И вот, наконец, он смог разобрать, что же они ему такое кричат. Оказывается, они очень хорошо знали всю его историю: и про цыганку Эсмеральду, которая нагадала ему богатство, и про то, как несправедливо, и даже жестоко, поступил с ним король, оставив его без вознаграждения. А ведь его величество обещал ему, что приблизит его к себе, если он найдёт для него ценный товар. Вся эта его история очень растрогала их нежные девичьи сердца. Они ему очень сочувствовали и решили его утешить… Нет, дорогой читатель, не сексом, как ты только мог такое о них подумать об этих самых чистых на свете душой и телом девах! А тем, что с радостью предлагали отдать ему все те бочки с товаром, коих было ещё великое множество на дне бухты, которые они охраняли всё это время, конечно же, только для него. От их слов… таких простых, тёплых, добрых человеческих слов, слов участия в его судьбе, счастье наполнило всё его измученное этой подлой жизнью существо: «Наконец-то! наконец-то небо, море сжалились надо мной! И у меня в жизни, да! да! и у меня в жизни теперь всё наладится и всё будет хорошо! И пивко в тёплой стране, и сексуально развратный гарем! Всё это у меня обязательно будет! Всё это меня ещё ждёт впереди! Аллилуйя! Вот только надо забрать у русалок бочки, которые они мне так любезно предлагают».
И он пошёл к ним. Пошёл за своими бочками, пошёл за своим счастьем. А русалки, почему-то, отплывали от него всё дальше и дальше. сё продолжая и продолжая звать его за собой. А он всё брёл и брёл в воде за ними. Он брёл к своим бочкам, он брёл к своему, такому выстраданному им, счастью. Которое уже скоро, уже вот-вот, обретёт.
Он брёл по морскому дну, за ускользающими от него русалками, потому что не мог упустить свой второй шанс, который ему, так любезно, подарила жизнь. И вот уже голова смотрителя скрылась под водой, а в его голове всё продолжали и продолжали звучать весёлые голоса и смех его спасительниц, таких добрых к нему русалок. Зовущих, увлекающих его за собой всё дальше и дальше в морскую пучину, к новой, к будущей его счастливой жизни…
После того как голова смотрителя скрылась в холодных водах моря, русалки, ещё некоторое время, с удовольствием покачались на морских волнах, обмениваясь впечатлениями о случившемся. А потом, одна за другой, соскочив с волн, нырнули в свой мир, в свой ласковый дом, в море. О том, что здесь недавно произошло, напоминала только шляпа смотрителя, которая красиво покачивалась на волнах. Она напоминала собою траурный венок, за неимением оного, который обычно в такой ситуации, возлагают люди на могилу усопшего.
А чайки, которые носились вокруг шляпы, пытаясь её исследовать на предмет съедобности и вообще какого-либо ей применения, кричали при этом друг на дружку, во всё своё горло, что-то на своём языке. Что в данной ситуации вполне могло сойти за отпевание усопшего. Панихиды по смотрителю не предвиделось… А потом, через какое-то время, из воды показалась изящная женская рука с перепонками между пальцами. Она взяла шляпу, а затем шляпа, следуя за рукой, погрузилась в морскую пучину. И боле уже не осталось ни каких свидетельств о случившейся здесь трагедии. Аминь.
Эпилог IV
А солдаты, после всего ими увиденного, как их начальник и почти что член их семьи окончил свои дни, были до глубины души потрясены… потрясены всей этой красивой и величественной картиной: схождения человека в чрево морской безднуы. Они никогда не были ни ценителями, ни почитателями какого-либо вида искусств. И уж тем более «ни в чём таком» не разбирались. Правда, любили пьяными погорланить в кабаках какие-нибудь песенки с незамысловатым мотивчиком. И этого им в полнее хватало, чтобы удовлетворить свои душевные потребности. А тут… им вдруг что-то открылось! Их души встрепенулись! В их мозгах что-то ёкнуло! В их сердцах что-то проснулось, как проснулась спящая красавица после того, как её поцеловал принц. И они оба, вот что значит семья, одновременно почувствовали, что им теперь дано понять нечто… нечто такое!.. отчего мир для них теперь навсегда изменился, перестал быть прежним, стал другим. И даже этот пасмурный день как-то преобразился, заиграл новыми красками. Это потом, когда они ушли в монахи и дали обет безбрачия, они узнали, что на свете есть такая вещь как: благодать!