На суде Марцелл не признал своей вины. Он обстоятельно поведал судьям всю историю падения своего, так сказать, «товарища». И как тот пытался увести у него его любимую женщину:
– Самую красивую из всех, каких я только встречал, дорогие господа судьи, на земле! И с которою я, видит бог, собирался сочетаться законным браком.
Всю вину за случившееся Марцелл возложил на покойного, не забыв при этом упомянуть:
– Отдавший богу душу негодяй, дорогие, уважаемые господа судьи, ко всему прочему, был полной сволочью, прелюбодеем и последней пьянью. И ещё нарушал устав караульной службы. А также не верил в Господа нашего Иисуса Христа и Святую Троицу. А ещё, – добавил Марцелл, – он вёл со мной антиправительственные разговоры. Он уверял меня, что король Гамлет умер не своей смертью, а был отравлен, теперь уже тоже покойным, королём Клавдием!!! И ещё: он не реагировал на мои просьбы открыть властям города место, где покойный король Гамлет зарыл своё золото, которое он берёг, так сказать на «чёрный день». И кое место покойный король Гамлет, перед своей смертью, открыл только ему, Бернардо. Подумайте, дорогие граждане судьи, какой ущерб почивший нанёс казне города! И ещё я думаю, что умерший собирался единолично воспользоваться этим золотом в корыстных целях. Ну… тут нервы у меня и сдали, и не выдержали. И у меня случилось помутнение рассудка! И я не помня себя и не понимая чем ударил этого предателя и изменника. А нечего ему язык свой распускать и возводить хулу на наших любимых королей!
После этих слов подсудимого все присутствующие на слушании дела в зале суда встали и зааплодировали подсудимому.
– Так что, – воодушевившись продолжил Марцелл, – это его бог наказал! Всё равно, рано или поздно, его бы за такие дела сожгли на костре. Я давно, уже собирался на него донести! Вот вам крест, любимые граждане судьи!
Суд разбирая это, как оказалось теперь и политическое дело, скрупулёзно вникал во все его перипетии. В свете вновь открывшихся фактов в личности и деятельности умершего, суду уже не так однозначно виделась вся картина произошедшего. Тут надо отметить ещё что… судьи тоже были пациентами Горацио… И вникая во все тонкости этого дела, всё дальше и дальше погружаясь в его дебри, они всё больше и больше верили подсудимому. Что это именно он, своими умелыми, конкретными действиями, спас их Данию от надвигающегося кровавого майдана. И даже один из судей вдруг ни с того ни с сего, когда Марцелл дошёл до его отношений с Шамаханской царицей, в сердцах воскликнул: «Вот шалава!»
На следующем своём заседании, на следующий день, суд вынес свой вердикт по этому делу. Он гласил, что «разбирая это дело, суд пришёл к выводу, что подсудимый в целях самообороны, нечаянно нанёс усопшему раны несовместимые с жизнью. Суд постановил: подсудимого Марцелло приговорить к пятнадцати суткам общественных работ, а также к вычету из его офицерского жалования семи медных монет за сломанный им стул в пользу хозяина кабака. А также суд постановил: эксгумировать тело умершего офицера Бернардо и сжечь его как еретическое на площади города. Эксгумацию же тела возложить на осуждённого Марцелло в счётобщественных работ».
До конца своих дней Марцелл ещё не раз и не два вспоминал тот суд, как ему тогда ловко удалось избежать вечной каторги, а может быть и смерти. И как он тогда лихо плёл своим языком: «Внатуре, голова набухла, как будто начитался книжек!» – не переставал дивиться самому себе Марцелл.
Эпилог VIII
Кабинет средневекового писателя, горит свеча. За столом трудится, что-то пишет в окружении стопок бумаг, писатель. Вот он отрывает голову от своей писанины и смотрит перед собой в пустоту. Его глаза наполнены слезами, его усы испачканы чем-то белым… Дрожащим голосом, голосом чем-то глубоко растроганного человека он произносит:
– Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о Гамлете…
Рыдания накрывают его и он снова склоняется над своею рукописью, продолжая писать… писать… писать…
Сцена XCVI
В кабинете директор архива. Директор, дочитав рукопись до конца, поднимает глаза к Вере Павловне, и смотрит на неё ошарашенным взглядом. А потом его прорывает:
– Я потрясён, Вера Павловна! Какая сила, какая мощь с первой и до последней строчки! Так и хочется воскликнуть, вслед за oтцом народов: «Эта вещь будет посильнее, чем Фауст Гёте!» И посмотрите, как выписаны все персонажи. Они же как живые стоят перед глазами! Я прямо с головою окунулся в атмосферу того времени! Я как будто побывал там: видел их всех наяву, слышал их речь, находился между ними, дышал с ними одним воздухом… Я чувствовал аромат духов Офелии. Я видел пар, поднимающийся от горячей крови, которая била фонтаном из раны на шее Лаэрта. Не понимаю, не понимаю, зачем Шекспир переписал «этого» Гамлета? Зачем ему понадобилось это замечательное, по-моему, во всех отношениях великое произведение разделить потом на три отдельные, друг от друга, темы? А?.. Да и с Квазимодо и с Эсмеральдой тоже не всё понятно… получается, что Гюго позаимствовал этих персонажей у Шекспира. Для чего? Чтобы показать нам преемственность поколений?.. А Буратино и Маугли? Фантастика!.. Вот прочитал сейчас эту пьесу вместе с вами и как будто бы второе высшее образование получил, ей богу.