Но это были всего лишь мои подозрения. Отцу было виднее, и я решила промолчать.
— Это очередной грязный трюк Фосетта! — бушевал Джереми, когда его отец поднялся, чтобы идти в дом. — Инспектор, вы дали дурной совет.
— Джереми, — с укором произнес Илайхью Клей.
— Прости, папа, но я не стану молчать. Если ты согласишься на эту сделку, то перепачкаешься с головы до ног.
— Почему бы не предоставить решение мне?
— Ладно. — Джереми вскочил на ноги. — Это твои похороны, папа, но не говори, что я тебя не предупреждал.
Мрачно пожелав нам доброй ночи, он скрылся в доме.
Следующим утром за завтраком я обнаружила на своей тарелке записку. Джереми сообщал, что отправляется в каменоломни, так как «отец теперь будет слишком занят политикой».
Бедный Джереми вернулся к обеду молчаливым и угрюмым. В течение многих дней он составлял скверную компанию для молодой женщины, нуждающейся в ободрении и теряющей свежий цвет лица, исчезновение которого поэты называли символом смерти юности.
Я даже стала поглядывать в зеркало в поисках седых волос и, когда обнаружила один, казавшийся побелевшим, бросилась на кровать, желая, чтобы я никогда не слышала об Аароне Доу, Джереми, Лидсе и Соединенных Штатах Америки.
Один из первых результатов процесса и осуждения Аарона Доу был весьма чувствительным. Мы поддерживали постоянную связь с Кармайклом, и он смог предоставить нам ценную информацию о докторе Фосетте. Но то ли федеральный агент где-то пересолил, то ли острый взгляд Айры Фосетта проник сквозь его маскировку, а может, его показания на процессе вызвали подозрения работодателя — в любом случае Кармайкла внезапно уволили. Доктор Фосетт не дал никаких объяснений, и однажды утром безутешный Кармайкл появился в доме Клеев с чемоданом в руке, сообщив, что уезжает в Вашингтон.
— Работа сделана лишь наполовину, — жаловался он. — Еще несколько недель — и у меня были бы улики против всей шайки. А теперь мне придется строить дело на документальных доказательствах, которых пока недостаточно. Но у меня имеются отчеты о банковских вкладах, фотокопии погашенных чеков и длинный список подставных вкладчиков.
После отъезда Кармайкла, обещавшего, что, как только он сможет представить шефу в Вашингтоне результаты своей работы, федеральное правительство примет юридические меры для наказания группировки политиканов в округе Тилден, мы с отцом почувствовали, что доктор Фосетт перехитрил нас. Удаление нашего шпиона из вражеской крепости лишало нас единственного источника информации.
Покуда я размышляла над плачевным состоянием дел, отец ворчал, Илайхью Клей был занят объявлением и продвижением своей кандидатуры, а Джереми таскал взрывчатку в отцовских каменоломнях с нарочитым пренебрежением к жизни и смерти, меня осенило вдохновение. С потерей Кармайкла кто-то должен занять его место. Почему бы не я?
Чем больше я думала об этом, тем сильнее привлекала меня эта идея. Я была уверена, что доктор Фосетт подозревает о подлинной миссии отца в Лидсе, но, учитывая его слабость к женскому полу и мою невинную внешность, не сомневалась, что он попадется на мою приманку, как многие негодяи попадались на аналогичные приманки в прошлом.
Поэтому, без ведома отца, я приступила к обработке бородатого джентльмена. Первым моим шагом была «случайная» встреча.
— Мисс Тамм! — воскликнул доктор Фосетт, окидывая меня взглядом знатока — я оделась соответственным образом, подчеркнув наиболее выигрышные детали. — Какой очаровательный сюрприз! Я собирался повидать вас.
— В самом деле?
— О, я знаю, что был невнимателен, — улыбнулся он, облизнув губы кончиком языка, — но сейчас я это компенсирую. Вы отправляетесь со мной на ленч.
— Вы ужасно настойчивы, не так ли? — кокетливо осведомилась я.
Глаза доктора блеснули, и он пригладил бородку.
— Более, чем вы можете вообразить, — отозвался он интимным полушепотом, после чего схватил меня за руку. — Мой автомобиль ждет нас.
Я покорно вздохнула, и доктор Фосетт усадил меня в свою машину. Мне показалось, что, садясь следом, он подмигнул шоферу Луису. Мы поехали в придорожный ресторан, где отец и я встречались с Кармайклом несколько недель тому назад. Метрдотель, узнав меня, усмехнулся и проводил нас в отдельный кабинет.