У них есть особенно эффективный способ заставить их потакать своим прихотям.
Не то чтобы они были тряпками, конечно. Я видела, как ребята говорили моим узам «нет», когда это требовалось, но сомневаюсь, что они стали бы спорить с этими требованиями.
Я снова бросаю взгляд на кровать и на этот раз обнаруживаю, что Нокс смотрит на меня в ответ. Его глаза темные, но не пустые в полумраке комнаты.
— Что ты делаешь? — спрашивает он, его голос все еще неровный ото сна. Я пожимаю плечами, немного неловко перенося свой вес на одну ногу.
— Просто разговариваю со своими узами, пытаюсь разобраться во всем этом. Я знаю, что мы достаточно счастливы, спрятавшись здесь в тишине твоей комнаты на некоторое время, но мы должны помнить, что кто-то смог убить тебя несколько дней назад. Сомневаюсь, что они будут рады узнать, что я смогла вернуть тебя. Но, опять же, есть кто-то, кто достаточно силен, чтобы расправиться с Торговцем смертью. Если это не вызывает беспокойства, то я не знаю, что вызывает.
Он приподнимается на руках, отрывая свою верхнюю половину тела от кровати, и я смотрю вниз, где Азраил прижимается к моему бедру, как бы подталкивая меня обратно к теплу и комфорту простыней.
— Оно целилось в Норта. Ему было насрать на меня и на Грифона. Его заботило только убийство моего брата.
Мое сердце замирает в груди.
Я не знала этого.
* * *
— Ты рассказал Норту?
Нокс приподнимает бровь, указывая на пустую сторону кровати, и я, спотыкаясь, присоединяюсь к нему. — Он уже пытается напиться до смерти. Нет смысла подливать масла в огонь его вины.
Господи.
Он не ошибается. Мне не нужно тянуться к Норту, чтобы почувствовать, насколько он сейчас пьян. Никто из моих Привязанных по-настоящему не напивался с тех пор, как мы завершили Связь, за исключением Нокса, но он никогда не открывался мне настолько, чтобы я действительно почувствовала это.
Старший же Дрейвен не в том состоянии, чтобы скрывать это от меня.
Нокс поднимает одну руку, чтобы посмотреть на свои пальцы, медленно сгибая их, оценивая повреждения, которых больше нет. — Сначала они решили пойти за самым сильным членом группы Привязанных… после тебя, конечно. Им нужна только ты, живая и отрезанная от остальных.
Мне не нравится, как это звучит, и моим узам тоже, они растягиваются и сгибаются в моей груди, вновь просыпаясь. Но они не хотят брать на себя управление или устраивать истерику, лишь слушать, что говорит Нокс.
У меня здесь свои заботы. — А разве Норт самый сильный? Я бы сказала, что вы все по-своему сильны.
Нокс бросает на меня сухой взгляд, и я качаю головой. — Я не пытаюсь играть в миротворца. Я говорю серьезно. Помимо того, что вы с Нортом оба — Торговцы смертью, Дары у всех очень разные, и все из группы Привязанных сильнейшие в том, что они есть. Ни один Нейро не может сделать то, что может Грифон. Семья Атласа обладает тем же Даром, что и он, но никто из них не может передавать его так, как он, и мы все еще выясняем пределы его силы. Гейб может превращаться в долбаного дракона. Все эти Дары находятся на другом игровом поле, чем у наших сверстников.
Нокс пожимает плечами. — Тени всегда были угрозой для Сопротивления. Одна лишь фамилия Дрейвен представляет угрозу, и я не удивлен, что они выбрали Норта раньше меня. Он член совета, и он был в центре каждой нашей крупной победы над ними. Он всегда отталкивал меня и рисовал мишень на себе.
Мне это не нравится.
Хотя это безнадежная ситуация. Если бы они не нацелились на Норта, то выбрали бы другого из моих Привязанных, и я бы ненавидела это так же сильно.
«Они должны умереть. Все».
Я вздрагиваю от голоса чужих уз в моем сознании, которые говорят так же, как мои, но… не являются ими.
Я бросаю взгляд на Нокса. Он смотрит на меня в ответ, его глаза такие темные, что я не совсем уверена, кто сейчас у руля. Он чуть наклоняет голову, и я нахожу в его глазах немного голубизны — достаточно, чтобы понять, что Нокс все еще там.
Я тихонько хмыкаю себе под нос, слушая, как мои узы горячо соглашаются, а затем отвечаю его узам вслух: — Нам нужно активизироваться. Перестать реагировать на их атаки и начать строить собственные планы.
Нокс медленно кивает. — Тебе нужно, чтобы остальные перестали опекать тебя. Тебе нужно, чтобы твои узы раскрыли весь свой потенциал, потому что ты все еще позволяешь своему страху перед тем, что мы все о тебе подумаем, мешать тебе.
Это критика, пусть и добрая, но я могу с ней справиться. Это то, что я уже слишком хорошо знаю о себе. В тот момент, когда я смирилась с тем, что хочу оставить их всех, страх во мне сменился.