Мой взгляд печальный среди скал
В безлюдье истину искал,
Когда далекий луч лампадный
В пещерной темени возник,
Один средь ночи непроглядной,
Так истины светился лик.
Я дней моих замедлил ход,
Чтоб жить, где истина живет,
Ее в лицо узнал я сразу,
Увидев из-под влажных вежд,
Хотя она предстала глазу
В лохмотьях нищенских одежд.
Пускай мой дух неукротим,
Всесильна власть твоя над ним,
Он верный твой слуга, доколе
Живу на свете. Жизнь отдать
За истину по доброй воле —
Где встретим выше благодать?
Любой, кто истину несет,
За превеликий сей почет
Заплатит жизнью: легче дани
Не сыщем, платою такой
Мы обретем конец страданий,
Что значит — смерть, а с ней — покой.
Я среди скал сбирал в глуши
Обкатанные голыши[32],
А истина пращу сплетала,
И вскоре в мировой простор
С размаху жалобы метала,
А я стихом разил в упор.
Она вела меня в места,
Где даль безлюдна и пуста,
Где заплуталась роженица[33],
Поскольку гнал в пустыню страх,
Где Церковь бедная томится,
Единственный родник в песках.
Обетованный небом дол,
Пускай немоден ты и гол,
Зато приносишь нам, счастливый,
Дары небес, дары земли:
Французские родные нивы
Чертополохом поросли.
В осаде ты, хотя твой враг
Пока не затевал атак.
Дракон лежит, передыхая,
Бросает взгляд, смиряет прыть:
Заслыша глас, напасть лихая
Должна пред небом отступить.
Где крепости надежны столь?
Где счастлив, как пастух, король?
Где жезл достойнее, чем посох?
Тиранам речь сия страшна.
Мне жить спокойно на утесах,
Им во дворцах лишиться сна.
Я чувствую себя в раю,
И душу радует мою
И тешит взор мой гор картина,
Где истина уходит в бой,
А с нею Церкви рать едина
Под стягом бедности святой.
Простор передо мной простерт,
Где грозные ряды когорт
Щиты выносят из баталий,
Победные, и псы рычат
Над требухою тех, что пали,
Над плотью расчлененных чад.
Те, кто не раз в часы войны
Французов видел со спины,
Ослабли вдруг душой и дланью,
Когда их многолюдный стан
Умчался прочь пугливой ланью
От тридцати пращей крестьян[34].
Здесь бьется с воином юнец,
С военачальником отец;
Лишь барабаны затрещали,
Навстречу им плывет псалом,
Пращей встречают гром пищали,
Железное копье — колом.
Напрасно стяг стремился в бой,
Взывали колокол с трубой,
Здесь флейта в трепет приводила
Не вражьи, а свои ряды,
Явила коим Божья сила,
Что вервия, как сталь, тверды.
Взывавший к доблести приказ
Не зажигал сердец, но гас,
Те, коих вел наместник Божий,
Не научились ничему,
Бежали в ужасе и все же
Не понимали — почему.
Отважным, взявшим перевес,
Несет победа, дочь небес,
Вдвоем с золотокрылой славой
Литое золото венцов,
А сила наглости неправой
Бежит пред горсткой храбрецов.
Здесь чудо явлено, и днесь
Святилище Господне здесь,
Где плевел из бесовской длани
Не падал в плодородный тук,
Где агнцы Божьи на поляне
Пред римским волком водят круг[35].
Не так ли был наш дух открыт?
Не нам ли показал Давид,
Что наши выдержать удары
Не всем гигантам по плечу,
Что грозный Бог орудьем кары
Давным-давно избрал пращу?
Он отдавал во власть судьбы
Надменные, крутые лбы,
При этом способом несложным:
Разил он камнем наповал,
Червям и комарам ничтожным
Владык Египта предавал[36].
Киренцев[37] неразумных рать
Была готова с бою брать
Светило дня в своей отваге,
Но Божья гневная рука
Покрыла их тела и стяги
Взметенной тучею песка.
Избрав героя, Бог берет
В расчет отвагу наперед,
А длани все равны для Бога[38];
Среди язычников Творец
Явил чудес различных много,
Немало испытал сердец.
Пример Сцеволы здесь хорош[39]:
Сей удалец, утратив нож,
Врага отбросил дерзкой речью
От римских стен и вынес жар,
И принял от огня увечье,
И тем сильней нанес удар.
Дабы тиранам дать урок,
Бесстрашных избирает Бог,
И если в Церкви станет мало
Подобных пламенных сердец,
Он сил ее лишит сначала
И благодати под конец.
Избрал он первых двух царей
Не из надменных главарей,
Привычных щеголять в обновах,
Он выбрал тех, кто без прикрас:
Один искал ослиц отцовых,
Другой овечье стадо пас[40].
вернуться
Намек на камень как оружие пращника царя Давида, избранного Богом для спасения Израиля.
вернуться
Образ жены, родившей младенца и скрывшейся в пустыне от преследования дракона, — символ Церкви (Откр. 12).
вернуться
Д'Обинье вспоминает об эпизоде одной из религиозных войн, когда на самом деле не тридцать, но триста крестьян остановили отряд из семи тысяч человек.
вернуться
Сравнение папы римского с волком автор «Трагических поэм» повторит в книге «Беды» (см. строки 1233—1234 и строку 1260).
вернуться
Речь идет о казнях египетских, рассказанных в библейской книге «Исход» (Исх. 8:16—19, 20— 24). Этот мотив встречается ниже в книге «Возмездия» (см. строки 305-309).
вернуться
Киренцы — жители города Кирены, в древности греческой колонии на полуострове Киренаика в Северной Африке. Славилась знаменитая философская школа Кирены.
вернуться
Смысл этих строк связан с библейским эпизодом, когда при выборе царем израильским молодого Давида Бог говорит Самуилу: «...человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце» (1 Цар. 16:7).
вернуться
Гай Муций Сцевола — римский юноша, проникший в лагерь этрусков, осадивших Рим, ибо замыслил убить их царя Порсену. Схваченный врагами, показал свое презрение к боли и смерти и добровольно положил правую руку в огонь. Пораженный этим Порсена снял осаду города (Тит Ливий, II, гл. XII, XIII).
вернуться
Здесь имеются в виду цари Саул и Давид. Первый, согласно Библии, разыскивая пропавших ослиц своего отца, встретился с Самуилом, который его помазал на царство, а второй до того, как был помазан, пас отцовских овец.