Читать онлайн "Трагические поэмы" - д'Обинье Теодор Агриппа - RuLit

И сила ратная нагрянула потом[338] Завесой дымовой, железом и огнем, Здесь черных рейтаров[339] беспутные оравы Трагедию несут французам и расправы. Два войска здесь сошлись, двум принцам их вести[340], Тот и другой, увы, у неба не в чести. Вот ровный дол близь Дре, победы славной поле, Тягались два вождя, две рати в этом доле. Как мостовой бредет нетрезвый пешеход: Качнется, шаг назад и снова шаг вперед, Так натиск и отход сменялись в каждом войске, Пьянит французам кровь в бою порыв геройский, Но победители порой побеждены, Как те, что Кадмовым драконом рождены[341]; Корабль идет ко дну, ах, что за счастье, Боже, Что кто-то утонул не первым, чуть попозже: Один взял явно верх и тем понес урон, Другой утратил всё, но славой одарен[342]. Всесилен наш Господь, коль надо, Он поможет, Чтоб труд нам облегчить, чтоб знали, что Он может: Так, видим, Он вошел в одну из лучших жен, Чтоб сгинул Олоферн, чтоб город был спасен[343], Где духом пал народ, в отчаянье стеная, Но смерть нашла врага во имя жизни края.

Мудрец задумал мир устроить на земле, А Бог ведет к войне, и снова все во мгле; Как людям избежать небесной кары строгой, Утратив мир в душе, утратив в сердце Бога?

Картина новая маячит впереди: В осаде Вавилон[344], день-два — и штурма жди, И небольшой отряд за краткий срок пред нами Легко разбил того, кто предал Бога, знамя, Отчизну, короля и род старинный свой, При этом проиграв и честь, и жизнь, и бой[345]. Так доблесть христиан, как видите, предстала Перстом Всевышнего и сделала немало, Ведь злобные враги подумали тотчас: «Неужто ангелы небес идут на нас?»

И вновь являются за строем строй военный[346], Сраженья на земле, на небе, во вселенной, Мы в небе видим дух того, кто вождь вдвойне[347], Кто, власть и трон поправ, царил во всей стране. Он глянул на Жарнак[348], и вновь узнал воитель, Из-за чего попал в небесную обитель: Он пробивается сквозь плотный строй врага, Но сломана опять проклятая нога, На крыльях доблести взлетел он в Царство Божье, А тот, кем он убит, убийцу встретит тоже. Иным же видится: другой идет отряд, Вновь города в кольце, и вновь огни горят, И этот штурм отбит, и снова бьются яро, Вновь приступ и резня, грабеж и дым пожара.

Вот бой близь Сент-Ирье[349], где ты дождем, Всеблагий, Предстал, и грязью вмиг стал порох наш от влаги, И королевский стан, рать христиан отбив, Еще раз испытал их силу и порыв.

Вновь озарен простор, и всё, как на ладони: Кровавый Монконтур[350] в трагичной обороне, Там ставкой стала кровь, там дерзкие клинки Трудились волею безжалостной руки, Смертельных больше мук, чем разума, в атаке, Гражданский чище пыл, чем грубый пыл вояки.

Свои усилья Бог и помощь свел на нет, Узрев, что больше нет у Церкви мук и бед, Что люди в слабости своей дошли до края, Живут, лишь на Его всесилье уповая.

Расскажем также мы о стычках небольших, Расслабивших сердца властителей лихих, Так станы разрослись, что поединки стали Куда обычнее развернутых баталий. От ратей маленьких в бою немалый прок, Рать Гедеонову благословил сам Бог[351] И доблесть скрытую ее героев скромных Он не поставил в ряд со славой войск огромных, Хотел Он победить и дать спасенье Сам Стенам разрушенным, измученным сердцам, Отнять их у могил, чтоб славиться по праву, Чтобы никто не мог Его умножить славу. За то и проклял Бог израильских царей, Считавших, что войска Господних сил верней.

Здесь мы пред образом Рене благочестивой[352], Принцессы, чей отец, Людовик справедливый, Отцом народа слыл и силой крепких рук У лона своего хранил Господних слуг. Но вскоре тьма червей из адского колодца По лучшим из домов повсюду расползется[353], Чтоб Карлу-королю в пустое сердце влезть, Сложив к его ногам как дружбу, так и честь. Он тетки праведной лишен благоволенья, Потом получит он из ада повеленье: Снеси пятьсот жилищ в проклятом Монтаржи, Дворы опустоши и стены сокруши! Вот старцы, женщины и дети, чья защита Лишь в криках и мольбах, летящих в глубь зенита, Вот смертный путь и та, что в тягости была И, малым обходясь, в дороге родила, Как счастлива она, а вот с печальным взглядом Мать за руку ведет дитя, другое рядом За юбку держится, а третье на руках, Четвертое с отцом дорожный топчет прах. Вот хворый тащится, а упадет в походе, Велят его везти какой-нибудь подводе. Толпа, усталая от жизни и дорог, Ползет вдоль берегов Луары, следом лег Широкий пыльный шлейф, а в дальней туче пыли Преследователей колонны проступили, Под сенью трех знамен подходит их отряд, Уже в руках убийц сквозь пыль клинки горят. Но слева всадников колонна небольшая[354], Лишили их надежд, лишь права не лишая На Бога уповать: глаза возведены, Ладони сложены, колени склонены, И пастор их Бомон[355], как водится пред схваткой, Напутствует бойцов такою речью краткой: «Что ускользает? Жизнь? Что ищем? Смертный час? Страшимся пристани? Прельщает буря нас? Как сердце нам велит, мы к небу руки тянем: Я душу, Господи, Твоим вручаю дланям, О Боже истинный, Ты искупитель мой!» Колонна замерла в смущенье пред толпой, Глядят воители на странную картину: Один узнал сестру, другой узнал кузину. Кто эти рыцари? Их сто. Они прошли, Покинув Монконтур, французской полземли И прибыли в свой край без опозданья, к счастью, Чтоб уберечь овец, встав перед волчьей пастью. Опять им выпало вдали от грозных сеч Несчастных оградить и обнажить свой меч. Противник оробел, хоть был числом поболе, Увидев, что пред ним уже не овцы в поле, Он был готов рассечь и шерстяной покров, И кожу нежную клыками рвать готов, Но повстречалась сталь, способная к отпору, Которая остра и от которой впору Бежать, залечь в дупло, не то разрубит враз, Господни чудеса являя без прикрас.