Он не подозревает, что за тем, как он ведет свои дневниковые записи, уже наблюдает холодный чекистский взгляд. Семья, проживающая в его доме этажом выше, была отправлена в отпуск, и в квартире обосновались оперативники Второго главного управления КГБ, занимавшегося внутренней безопасностью и контрразведкой. Они просверлили в полу дырку диаметром в полсантиметра, вставили миниатюрную телекамеру и установили круглосуточное наблюдение за квартирой Пеньковского. Было зафиксировано, как он работает с «Миноксом», пользуется шифровальными таблицами, упаковывает фотопленки в конверт.
Вот такая сложилась ситуация к приезду Гревила Винна в Москву.
Полковник пытается обхитрить «соседей»5 июля Пеньковский и Винн встретились в гостинице «Пекин». За день до встречи заместитель заведующего отделом Госкомитета, непосредственный начальник Пеньковского Евгений Левин сообщил ему, что люди из КГБ интересуются, с какой целью приехал в Москву англичанин. Пеньковский ответил, что у Винна дела в Торговой палате и Министерстве внешней торговли. Левин сказал, что это известно КГБ, но все равно контрразведка проявляет к нему повышенный интерес.
Что делает нормальный человек в этой ситуации? Прекращает всякие контакты с Винном, тем более что у того, собственно, не было никаких дел к Пеньковскому. Однако полковник все-таки идет на встречу с Винном в гостиницу «Украина» и передает ему материалы. Они договариваются, что устроят прощальный ужин в девять вечера в ресторане «Пекин».
Отужинать им не удалось. Пеньковский пишет: «С Винном я работаю вполне официально, и в КГБ об этом хорошо знают. В подобных случаях наблюдение вестись не должно. Однако возле гостиницы «Пекин» я заметил, что за Винном установлено наблюдение. Тогда я решил не останавливаться и пройти мимо него».
Даже я, никакой не специалист в делах шпионских, полный невежа в разведке и спецоперациях, воскликнул: какая глупость! Если КГБ знает, что у Пеньковского регулярные официальные контакты с Винном, если контрразведка установила, что они постоянно встречаются, то почему Пеньковский проходит мимо англичанина, будто это совершенно незнакомый ему человек? Но дальше Пеньковский ведет себя еще глупее. Читаем: «Потом, подумав, что он перед отъездом должен что-то мне передать, решил войти в ресторан и на виду у всех с ним поужинать. Войдя в вестибюль, я заметил, что Винн обложен со всех сторон… Увидев на дверях ресторана табличку «Свободных мест нет», я решил уйти, поскольку знал, что Винн последует за мной. Единственное, что мне хотелось выяснить, принес ли он что-нибудь для меня или нет, а также договориться о завтрашней встрече, чтобы проводить его в аэропорт».
Ну, так подойди к нему и скажи громко: «Мистер Винн, завтра я отвезу вас в аэропорт». Вместо этого Пеньковский опять проходит мимо человека, с которым прекрасно знаком, и выходит из гостиницы. Что дальше? «Пройдя по улице метров 100–150, я вошел в большой проходной двор, в котором находился садик. Винн шел за мной, и, когда он появился во дворе, мы оба заметили двух следивших за ним кагэбэшников. Обменявшись парой фраз, мы с Винном разошлись».
Да тут и дурак сообразит, что эти двое явно с нечестными намерениями шепчутся в темноте.
А вот как Винн описывает этот странный вечер: «Я добрался до гостиницы «Пекин» раньше предполагаемого времени и стал прохаживаться неподалеку от входа. Я обратил внимание на группу людей, стоявших поодаль, которые особого внимания ко мне вроде бы не проявляли. Минут через десять я увидел приближающегося ко мне Пеньковского. В руке у него был атташе-кейс. Перейдя улицу, я направился к нему навстречу, но он вместо того, чтобы поприветствовать меня, пригнул голову, приложил к носу руку и, пройдя мимо, вошел в здание гостиницы. Я последовал за ним и, оказавшись в вестибюле, увидел, что Пеньковский подошел к двери ресторана, заглянул в него и, развернувшись, направился к выходу. Проходя мимо меня, он что-то шепнул. Мне показалось: «Следуй за мной». Только тогда я понял: произошло что-то неладное.
Выйдя на улицу, Пеньковский прошел несколько сот ярдов, дошел до проулка между домами и свернул в него. Я последовал за ним, и, как только свернул во двор, Пеньковский, стоявший под деревьями, негромко крикнул: «Грев, быстро сюда!» Я поспешил к нему и, когда оказался рядом, он сказал: «Вы должны отсюда уходить. За вами следят. Возможно, увидимся завтра в аэропорту. А теперь быстро уходите». Пеньковский повернулся и направился в глубину двора.
Выйдя на улицу, я увидел за углом двух мужчин».
Потом, когда Винна арестовали, ему предъявили фотографию, на которой зафиксирована его встреча с Пеньковским. Дали прослушать запись их разговора в гостинице «Украина»: «Они включили магнитофон, — рассказывает Винн, — и я услышал наши голоса, мой и Пеньковского».
Конспираторы! Не могли сообразить, что номера «Украины», в которые селят иностранцев, в обязательном порядке оборудованы подслушивающими устройствами.
На другой день Винн приехал в Шереметьево задолго до вылета своего рейса.
Пеньковский тем временем пришел к выводу, что он намного умнее контрразведчиков, и выработал план, как переиграть КГБ. Он с негодованием доложил руководству ГРУ, что комитетчики «сорвали ему ужин с иностранным представителем, который вот-вот станет нашим агентом». Пеньковский сказал также, что Винн был страшно перепуган, когда понял, что за ним ведется слежка. Опять же глупость! Да какой иностранец в Москве тогда не знал, что за ним ведется слежка. Тем не менее, начальство Пеньковского сделало вид, что это возмутительно. Полковник успокоился и, радуясь, как он хитро обвел вокруг пальца соседей, рванул в Шереметьево.
Винн увидел, как подъехала «Волга», из нее выскочил Пеньковский. Войдя в здание аэропорта, он прошелся по залу, чтобы проверить, нет ли за Винном наблюдения, и только потом подошел к нему и сказал: «Грев, тебе нужно как можно быстрее покинуть Москву». Винн не возражал. Прибегнув к помощи знакомых на таможне и среди аэропортовского начальства, Пеньковский поменял Винну билет на ближайший самолет, вылетавший на Запад, — это был рейс авиакомпании SAS до Копенгагена, и провел его через таможенный контроль.
На прощание приказал больше в Советский Союз не являться. Винн и не собирался.
А не двойной ли он агент?Пеньковский тем временем усилил свою тайную деятельность. Возможно, он решил, что кроме жизни ему терять больше нечего. Джорджа Блейка в похожей кривой ситуации посетили такие мысли: «Хотя всегда девизом моей жизни было уповать на лучшее и считать, что все в конце концов разрешится благополучно, я прекрасно понимал, что шансы продолжать действовать и не быть разоблаченным ничтожны и с каждым годом их становится все меньше». У Пеньковского шансов остаться не разоблаченным оставалось все меньше с каждым днем.
Вообще-то вычислить его как шпиона можно было намного раньше.
В книге «Фронт тайной войны», вышедшей в 1965 году, так описывается подвиг подполковника КГБ Александра Гвоздилина, разоблачившего Пеньковского: «В тот промозглый ноябрьский вечер в одном из окон здания на площади Дзержинского свет горел дольше обычного… Александр Васильевич откинулся на спинку стула, закрыл свои уставшие глаза, и тут перед ним, как в калейдоскопе, промелькнула большая часть того, что ему удалось обнаружить и услышать за последнее время… Острый ум и терпение Александра Васильевича, его логическое мышление и опыт ведение расследований дали свой результат».
Острый ум… терпение… логическое мышление… — какие пошлые слова. Еще древние охотники знали, что удобнее всего добычу подстерегать у водопоя: тут и бей зверя. Так и с советскими гражданами: их можно было подлавливать на чрезмерных тратах. Гигантское количество подарков и сувениров, которые Пеньковский привозил из заграничных командировок, должно было сразу же насторожить спецслужбы. А его бесконечные походы в рестораны? Разве не подозрительны чуть ли ни ежедневные кутежи? За стол всегда расплачивался только Пеньковский. На чем погорел Олдрич Эймс? Роскошествовал. Купил особняк за полмиллиона долларов, что явно не мог себе позволить сотрудник ЦРУ, пусть он и занимал пост руководителя отдела, у него зарплата не превышала 100 тысяч в год. Правда, на Эймса настучала лучшая подруга его жены. Но даже если бы не донесла, все равно роскошный образ жизни его семьи уже притягивал к себе внимание контрразведки.