Чеченцы издревле неравнодушны к оружию, они испытывают оргазм, когда в руках что-то смертельно весомое. Мне кажется, что и независимость им надобна только для того, чтобы свободно владеть оружием. Поэтому, когда представилась благоприятная возможность, они принялись охотиться за оружием. Сценарий прост: оружие со складов российской армии похищают некие неизвестные лица, а затем выясняется, что его взяли под контроль представители дудаевского правительства. Чтобы вернуть оружие на склад, речи не идет.
Служащие Советской Армии вели себя в Чечне смирно. «Мы не вмешивались и не собираемся вмешиваться в политическую жизнь республики — заявил начальник Грозненского гарнизона генерал-майор Петр Соколов. — Мы не собираемся выступать на чьей-либо стороне или брать на себя карательные функции». Но вместе с тем Соколов выразил обеспокоенность тем, что взаимоотношения армии и местного населения ухудшаются с каждым днем. Все громче звучат голоса, чтобы военные убирались в Россию. Чеченцы ведут себя по отношению к ним нагло. Нередкими становятся такие сцены: останавливают автоколонну, направляющуюся в Россию, бородатый боевик, ласково улыбаясь, бритвой срезает кобуры с офицерских портупей и отбирает у солдат автоматы. И слова против не скажешь: на колонную направлены пулеметы. А в кузовах — сжавшиеся от страха офицерские жены и дети.
Как вспоминает маршал Евгений Шапошников, занимавший пост командующего вооруженными силами СНГ, Дудаев предлагал ему разделить военное имущество по-братски: половину забирает Россия, остальное — Чечне. Шапошников ответил отказом. Но зато согласился министр обороны России Павел Грачев. Он в шифрограмме командующему Северо-Кавказским военным округом зафиксировал передачу чеченцам боевой техники, вооружения, имущества в пропорции, предложенной Дудаевым:
«Командующему войсками СКВО (лично). Разрешаю передать Чеченской Республике боевую технику, вооружение, имущество и запасы материальных средств в размерах: боевую технику и вооружение — 50 %… Автомобильную, специальную технику, имущество и запасы материальных средств реализовать по остаточной стоимости на месте. П. Грачев».
Однако в реальности никакого раздела военного имущества 50 на 50 не велось. Чеченцы попросту захватывали военные склады, гнали в шею российских военных, когда те пытались хоть что-то из вооружения увезти в Россию. Цифры оснащенности дудаевцев впечатляют:
— из 4 пусковых ракетных установок в Чечне осталось 2,
— из 101 противотанкового средства — 89,
— из 18 зенитных установок — 16,
— из 33 748 автоматов — 24 737,
— из 18 715 пистолетов — 10 119.
И полностью остались в Чечне 260 учебных самолетов, 42 танка, 34 боевые машины пехоты, 942 автомобиля, 139 артсистемы, 86 зенитно-ракетных комплекса. А еще 27 вагонов боеприпасов, 243 авиационные ракеты, 105 зенитных управляемых ракет. Воюй не хочу. Можно полагать, что реально под контроль сил, поддерживающих Дудаева, перешло практически все вооружение, которое, согласно мобилизационному плану, находилось на территории Чечено-Ингушетии. Кроме того, они контролировали аэропорты Грозный — Северный, Ханкала, а также шахты для стратегических ракет в районе Бамута.
Тогдашний министр внутренних дел Андрей Федорович Дунаев рассказал мне о судьбе того оружия: «Москва явно сговорилась с Дудаевым, по существу оставила ему колоссальные запасы оружия, которые хранились в республике. Именно этим оружием убивали наших ребят и убивают до сих пор. Чтобы скрыть хищение оружия, организовали несколько взрывов на военных складах».
Армейские части, которые располагались в Чечне, позорно бежали (так и просится слово — драпанули) оттуда, бросая оружие, боевую технику, имущество. «У меня часто скрипели зубы, когда приходилось читать докладные записки и показания некоторых наших командиров, вместе с подчиненными пережившими изощренные унижения со стороны чеченцев, — пишет эксперт-советник Генштаба Виктор Баранец. — Эти командиры, многие из которых прошли Афган, с какой-то бабской панической плаксивостью рапортовали вышестоящему начальству о циничных издевательствах чеченцев, хотя вполне могли бы привести к бою свои полки и отшвырнуть от складов и казарм ненасытную воровскую саранчу. Но весь трагический идиотизм их положения и состоял в том, что этого нельзя было делать: российский командир, отдавший приказ на открытие огня, мгновенно превращался в преступника».
Долго время правительство, могучий наш президент делали вид, что ничего особенного в Чечне не происходит.
Беслан Гантамиров (в 2000 году он заместитель постоянного представителя президента России в Чечне) рассказывает: «Я был тогда председателем Военного совета, практически министром обороны Чечни и никому не был подотчетен — только Дудаеву. Вопросы по оружию решались при личном моем участии. Оружие в Чечне было оставлено не без помощи Бурбулиса и Павла Грачева. Какие мотивы двигали ими, не знаю. Часть оружия перебросили в Абхазию на гражданских самолетах. Куда оно ушло дальше, тоже не знаю. И боеприпасы переправлены туда же. На вооружение наших воинских частей поступила совсем мизерная часть из оставленного имущества. И на черных рынках крутилось не так много оружия, как писали российские газеты. В основном оно уходило на сторону. Я получал лишь задания Дудаева, кому отпускать оружие, а продавал он оружие или дарил, не знаю».
Дудаев претендовал и на атомную бомбу в тот период, когда началась дележка ядерных сил бывшего Советского Союза. Чеченский генерал выдвинул претензию: «Мы никогда не смиримся, если России передадут все вооруженные силы и всё ядерное оружие. Или ядерное оружие поделят между собой только сильные республики. Мы против. Или ядерное оружие — всем. Или — никому». Так и вышло: никому, кроме России. А поскольку Чечня входит в состав России, то, можно считать, и Дудаеву достался кусочек ядерной мощи.
Несмотря на то что генерал Грачев передал Дудаеву огромные арсеналы оружия всех гарнизонов бывшей Советской Армии, дислоцированных в Чечне, ичкерийский президент постановил развивать собственное военное производство. Геннадий Мусалиев, бывший министр промышленности в правительстве Дудаева, вспоминает: «Он страстно желал иметь собственный чеченский, автомат — как говорится, для понта. Этим он поручил заняться мне. Я сразу же сказал: «Джохар, ведь это же ерунда! Автомат сделать очень просто, но вот такую сталь, как в Ижевске, нам не сварить никогда! А значит, наш автомат через 5–7 минут работы начнет плеваться пулями прямо под ноги стрелку!» Но генерал был непреклонен, и на грозненском заводе «Мединструмент» мне пришлось организовать производство автоматов по типу израильского «узи». Назвали автомат Борз, что в переводе на русский значило волк. Это оружие — сугубо музейный экспонат. Оно небоеспособно. Все нормальные чеченские бандиты воюют «калашниковыми».
Без ствола в Чечне тогда ходили разве что блаженные, ну, те, что как Тазит, впадали в транс не от мелодии автоматной очереди, не от пения летящей мины, а от шума бурного Терека. Дудаев издает указ: «Возродить утраченное в условиях тоталитарной системы право граждан Чеченской республики на приобретение и хранение огнестрельного оружия». На центральной площади лозунг: «Сложить оружие — все равно что добровольно снять штаны!» Корреспондент «Огонька» Геннадий Жуковец навсегда запомнил паренька лет семнадцати — восемнадцати, который в ресторане, дожидаясь заказанной чашки кофе «капуччино», вращал на столе ручную гранату, как сваренное вкрутую яйцо. Доходчиво. В Грозном привольно раскинулся оружейный рынок, на котором можно было купить все, что плюется смертью, разве что водородной бомбы там не было. Впрочем, если закажешь и средствами располагаешь — добудут и доставку обеспечат.
Война начинается, когда у кого-то сдают нервы