В одном из обездоленных районов острова Сингапур — Джуронге — сохранилось еще несколько верфей, занимающихся разборкой судов. Там старые китайские грузовые суда, не проявившие послушания, заканчивают свой жизненный путь в грохоте пневматических молотков и шипении ацетиленовых горелок. (Послушные же тихонько опускаются на дно, принося огромные куши своим фрахтовщикам и неутешные слезы страховым компаниям.) На этих верфях мы провели немало дней в увлекательной охоте за сокровищами. Гараж нашего домика, откуда был с позором изгнан мотороллер, начал заполняться добычей старьевщиков. Чего тут только не было: сигналы бедствия и подушки, инструменты и лампы, штурвал, кухонная раковина из заменителя нержавеющей стали, два бочонка для питьевой воды со спасательной лодки, доски с отверстиями для стока воды и иллюминаторы — мы ничем не брезговали. Мне посчастливилось найти керосиновый холодильник, переделанный каким-то варваром в электрический, и я немедленно привел его в первоначальное состояние... Мы были рады хорошему железному багру, нескольким скобам, ракс-бугелю. Но самой ценной находкой были кипы карт и лоций, часто довольно ветхих. Однако я не слишком привередничал, когда можно было добыть 150 карт по той же цене, которую пришлось бы уплатить за одну официальному представителю Баттери-Род. В приступе телячьего восторга я заказал в Англии транзисторный эхолот. Меня приводят в священный трепет все хитроумные приборы, но такой эхолот был моей давней мечтой. Мне казалось, что он облегчит нам причаливание.
Мы заказали судно в ноябре и рассчитывали, что оно будет сдано нам в конце февраля. Но в эту зиму муссонные ливни были исключительно свирепыми и все княжество Тренгану ушло под воду: реки вышли из берегов, плотины снесло, и во всем этом районе изолированные деревни приходилось снабжать продовольствием, сбрасываемым на парашютах. Мосты и дороги были разрушены как в горах, так и на побережье. Ауанг бин Саллах был в числе пострадавших от бедствия: его дом в Панте-Тиморе снесло волнами, а верфь находилась на три фута под водой при отливе. Когда в конце февраля я ухитрился посетить Тренгану, все, что он смог мне показать вместо судна, был киль, только что уложенный на подпорки. Ауанг перебрался на другой берег реки, поближе к большой деревне, раскинувшейся против Куала-Тренгану в двух километрах по прямой, если плыть по воде, и примерно в 30 километрах, если следовать по дороге, огибающей эстуарий. Разумеется, такое опоздание было плохим предзнаменованием, но Ауанг обещал нам полностью закончить судно через два месяца. Ну что же, конец мая нас еще устраивал, хотя это означало досадное сокращение срока, который мы отвели для оснащения судна.
При возвращении в Сингапур верный мотороллер отдал богу душу в 500 метрах от дома, в последний раз проявив свою деликатность. Это отнюдь не облегчило предстоявшей нам поездки на север! Но спустя месяц я изобрел другой способ наблюдать за работами по постройке судна. При еженедельных полетах в Сонклу, миновав Куантан, я начинал медленно снижаться, пока мы не оказывались над прибрежной полосой Тренгану на высоте порядка 15 метров. Тогда, до того как взять штурвал на себя, чтобы перепрыгнуть через кокосовые пальмы Себеранг-Такира, я мог ясно видеть навес друга Ауанга, покрытый пальмовыми ветками, и корпус судна, вся обшивка которого, казалось, была уже на месте. Пассажиры моего самолета волновались при этих разведывательных маневрах на малой высоте. Но все они были хорошими парнями и часто летали со мной, порой в более опасных условиях.