Может быть, Вы сможете вспомнить, обратился я снова к гиду, и сказать, в каком месте по легенде Боги спускались на Землю?
Сэр, это же всего-навсего сказка! Откуда я помню! усмехнулся гид. Вот сфинкс это не сказка. Он перед Вами.
В этот момент я подумал о том, что именно сфинкс и египетские пирамиды являются настоящей сказкой, сказкой наяву, той сказкой, к которой можно прикоснуться руками. Люди строят дома, чтобы в них жить. Люди строят дворцы, в которых проводят торжественные собрания. Люди воздвигают памятники и увековечивают себя, иногда сажая себя на коня, чтобы за счет грации и размеров этого животного казаться солиднее и значимее. Но люди никогда не строят пирамид, ведь в них нельзя жить и проводить торжественные собрания, и тем более люди никогда не будут строить сфинкса, который символизирует далеко не величие очередного революционера или президента страны. Люди предельно приземлены и заботятся прежде всего о своем собственном уюте и о своей собственной значимости.
Тогда почему, почему были построены пирамиды и сфинкс? С какой целью? Ведь досужие объяснения цели построения пирамид в качестве гробниц для фараонов не выдерживают критики, так как до сих пор ни в одной пирамиде еще не найдено ни одной мумии фараона, а таинственное умение грабителей проникать внутрь пирамид вызывает сомнение. А кого символизирует сфинкс? Непонятно. Волейневолей напрашивается вывод о том, что жизнь значительно сложнее, чем мы думаем, что легенды о Богах или Сынах Богов могут иметь под собой реальную почву. Ведь видим же мы пирамиды и сфинкса наяву, в реалиях… Ведь их до сих пор невозможно построить с помощью современной техники.
Шеф, идем, жарко, мозги расплавятся, услышал я голос Юрия Ивановича.
Вечером этого дня египтяне достали две бутылки виски. Поскольку распитие спиртного в стране запрещено, мы заперлись в гостиничном номере и без закуски начали пить. Та доза, которую мы приняли, для нас, россиян, была нормальной, но редко пьющие египтяне быстро опьянели и начали шуметь, галдя на своем языке.
Запретный плод сладок, ухмыльнулся Юрий Иванович, показав на египтян и отхлебнув из стакана.
А что они так галдят, смотри, один даже за нож хватается, заметил Амир Салихов.
И в самом деле, один из египтян, раскрасневшись, периодически хватал лежащий на столе нож, махал им в воздухе и что-то громко выкрикивал.
Шеф, спроси, чо этот-то с ножом раздухарился, послышался голос Юрия Ивановича.
Как только я вмешался в разговор, египтяне перешли на английский язык и начали с жаром объяснять причину своего возбуждения. Причиной оказалась неприязнь к Израилю.
Как это так, говорили они, страна величиной с копейку воевала с нами. Они, евреи, хотят захватить весь арабский мир и всех арабов сделать рабами. Не будет этого, не будет! Если даже наши войска не смогут справиться, когда Израиль снова нападет на нас, мы все возьмемся за ножи и перережем всех евреев.
После этих слов один из египтян снова взял нож со стола и сделал дватри колющих движения в воздухе, имитируя, видимо, процедуру убиения израильтянина.
Все нормально, шеф? тревожно спросил Юрий Иванович, для которого арабский и английский языки были одинаково непонятны.
Нормально, Юра. Это они евреями возмущаются.
Среди нас евреев вроде нет, вытаращил глаза Юрий Иванович.
Мы древнейшая нация на Земле, все так же возбужденно продолжал один из египтян, мы построили великие пирамиды, построили великого сфинкса. Пирамиды и сфинкс говорят о нашем величии. Кто еще в мире смог построить пирамиды? Никто. Скоро наша нация возродится, мы не можем не быть первыми в мире, потому что к этому нас ведут великие пирамиды.
Я слушал это и думал о глубоком заблуждении египетских арабов. Я знал, что арабские племена пришли на территорию Древнего Египта в сравнительно недавнее историческое время, тогда, когда великая империя египетских фараонов уже пришла в упадок. Но как легко грандиозные достижения древности приписать самим себе! Жить бок о бок с пирамидами еще не означает уметь их построить или хотя бы знать для чего они были построены. Только потом, когда я после первых гималайских экспедиций несколько поумнел, я, вспоминая эту египетскую сцену с ножами, стал удивляться тому, насколько легко у людей возникает самомнение, что они способны сравнивать себя с Богами. А пирамиды стоят тысячелетиями и всем своим обликом молчаливо говорят людям, что мир и разум значительно сложнее, чем думают люди.
Прошло несколько лет. Шел 1993 год. Последние два года мы часто бывали в Мексике, показывая в этой стране наши новые операции при куриной слепоте и других заболеваниях сетчатки. Обычно мы выезжали втроем я, хирург Венера Галимова и электрофизиолог Рафаэль Юсупов.
Венера Узбековна Галимова работает у нас заместителем директора центра, она доктор медицинских наук, профессор и является хирургом суперкласса.
Порой удивляешься, сколько сил у этой маленькой красивой женщины. Она у нас делает самые сложные и самые ответственные операции. Я неоднократно наблюдал, как в моменты особого хирургического напряжения спина ее становилась мокрой, и от этого мне было ее жалко, хотелось сказать, что не женское это дело оперировать.
Обладая исключительным обаянием и моложавостью, Венера Узбековна Галимова нравится мужчинам всех возрастов, как говорится, от эмбриона до глубокого старика. Но, будучи чрезвычайно строгой женщиной, она никогда не допускает того, чтобы мужчина перешел рамки приличия. Мне периодически любопытно наблюдать, как представители мужского пола перед ней начинают петушиться, стараясь казаться лучше, чем они на самом деле есть. Помню, как в Испании знаменитый офтальмолог Барракер целыми днями держал нас около себя, а когда мы куда-то отходили, искал нас по внутрибольничному радио: «Докторас руссас, докторас руссас!» все из-за Венеры. Нам с Юрием Ильичом Кийко, директором нашего московского филиала, было даже обидно.
Мы как телохранители, сказал Юрий Ильич.
А в Мексике мы проводили операции так называемым безнадежным больным, а специально созданная комиссия Министерства здравоохранения Мексики независимо от нас оценивала их результаты. Мы очень подружились с двумя операционными сестрами Сильвией и Марией и анестезиологом Хосе Луисом. По моим наблюдениям, Хосе Луис долго держался, но тем не менее тоже пал ниц перед Венерой Галимовой. Однажды он спросил нас с Рафаэлем Юсуповым о том, что мог бы он ухаживать за доктором Венерой. Мы ответили что-то наподобие того, как «попробуй, только вряд ли из этого что получится».
Хосе Луис начал свою, видимо, ночами подготовленную речь, когда мы после операций пили чай.
Вы знаете, Венера, что я чистокровный ацтек?
Да? Неужели? А я думала испанец!
Нет, я представитель древнейшей нации на Земле, той нации, которая построила великие мексиканские пирамиды.
Неужели я похож на испанца?
Ну, как вам сказать, похож чуть-чуть.
Хочу Вам объяснить, продолжал Хосе Луис, что ацтеки отличаются от майя. Внешне мы вроде бы схожи, но именно мы, ацтеки, построили пирамиды. Вы были на мексиканских пирамидах?
Да, уже несколько раз.
Ну, как впечатление?
Грандиозное. Я даже залезла на пирамиду Солнца, а на пирамиду Луны не решилась, там ступеньки очень высокие, отвечала Венера.