— Что ты делаешь? — закричал я.
— Мне не нужна скорая, ты можешь сам меня отвезти.
— Отвезти тебя?
— Так будет быстрее.
— Правда?
— Да, — кивнула она и засмеялась. — Не волнуйся так, Бен, я не собираюсь умирать.
— Откуда ты знаешь? — И прежде чем эти слова вылетели у меня изо рта, я уже знал ответ. — Ты и раньше это делала, — набросился я на нее. Она никогда мне ничего не рассказывала, но я видел тонкие белые шрамы у нее на запястьях. Я стоял с телефонной трубкой в руке, не зная, что делать. Я бы с большим удовольствием позвонил в скорую и предпочел, чтобы они сами отвезли ее в больницу.
— Я не могу водить машину, — напомнил я ей.
— У тебя есть временные права, и я буду сидеть рядом. — Она подошла к двери. — Пошли, так будет быстрее. Она махнула мне рукой, и я увидел, как с нее капает кровь.
Я был так напуган, что не понимал, что делаю. Я боялся ее, боялся больницы, полиции, потому что… Вы знаете, почему это все произошло? Все из-за меня.
Мы спустились вниз и сели в машину. Я весь дрожал, мои руки тряслись.
— Почему ты это сделала? — спросил я ее.
— Потому что я глупая, — тихо ответила она. Она неподвижно сидела, положа руки на колени и не отрывая от них взгляда. Она обернула запястья голубыми кухонными полотенцами, сквозь которые уже начинала просачиваться кровь. Через какое-то время она отвернулась от меня и стала смотреть в окно. Я слишком быстро переключал скорости и резко тормозил на поворотах, и каждый раз она только морщилась, но за всю дорогу не произнесла ни слова.
Они заставили нас прождать целую вечность. Появилась медсестра, бегло осмотрела Али и, похоже, никуда не спешила. Я попытался поговорить с Али, но она только покачала головой и сказала «нет». Прошло еще какое-то время, прежде чем ее повели в приемную, а я остался сидеть в коридоре.
— Я не собираюсь умирать, — сказала она. Какой смысл резать себе вены, если ты не собираешься умирать? «Надеюсь, хоть кто-нибудь понимает, что происходит, потому что я не знаю, что и думать», — пронеслось у меня в голове.
Так я и сидел, наблюдая за людьми, которые ходили туда-сюда. Я оказался в курсе целой кучи несчастных случаев, которые, казалось, происходили один за другим. Например, дверь распахивалась, и в холле с криками «Сестра! Сестра! Помогите!» появлялся какой-то толстый мужик. За ним семенили три молодых парня, по-видимому его сыновья. Похоже, чуваку было нестерпимо больно, но я не мог удержаться от смеха. Мне пришлось даже выбежать на улицу, чтобы как следует посмеяться. Потом появился ребенок с перебинтованными руками и перепуганной мамочкой. Она была совсем миниатюрной, ребенку было лет восемь, и он был не намного меньше ее. У них у обоих была уморительная походка, как у пингвинов. Я себя чувствовал так, словно нахожусь под воздействием какого-то наркотика. Но потом все стало казаться нестерпимо скучным, и я просто сидел и ждал, пока наконец мне не сказали, что я могу ее увидеть.
Она лежала на кровати с перевязанными руками и слабо улыбалась мне.
— Привет, — сказала она.
— С тобой все будет в порядке?
Она кивнула.
— Я сделала глупость, — призналась она.
— Я не хотел причинить тебе боль…
— Ты тут ни при чем. Ты же не знал, что я — глупая корова, ведь так?
— Что говорят врачи?
Она рассмеялась.
— Они сказали, что в следующий раз, если я захочу покончить с собой, то лучше принять снотворное — у меня лучше получится.
— Они так тебе и сказали?
— Не так-то просто умереть, порезав вены: артерии находятся слишком глубоко.
Я был в замешательстве. Как они могут говорить подобные вещи? Им надо бы проявлять больше сочувствия.
— Можно было бы подать на них жалобу, — начал было я, но она отрицательно закачала головой.
— Они просто сердились на меня, потому что их ждали действительно серьезные больные. — Она слабо улыбнулась. — А не показательное выступление вроде моего.
Нам обоим принесли по чашке чаю, после чего я отвез ее домой.
Оказавшись дома, она попросила его остаться с ней. Он позвонил родителям и сказал, что остается у друга. Они удивились, но не возражали. Он приготовил спагетти, и они рано легли спать. Она лежала рядом с ним, они оба долго не могли заснуть; она хотела, чтобы он занялся с ней любовью в последний раз.
Он медленно вошел в нее сверху. Она уткнулась лицом ему в шею и тихо стонала от удовольствия. Его выводил из равновесия вид ее забинтованных рук. Потом он почувствовал какое-то отчаянье и начал бешено ее трахать. Она вскрикнула и сжала колени.