— А!!! — Стону я. — А-а-а!!! — Не могу остановиться.
Настойчивые пальчики так ублажают и так вторгаются в лоно, что я вся начинаю дрожать, а потом с каждым их прикосновением и движением там, я начинаю извиваться и выгибаться. Откидываю голову и тут же получаю щемящий и сильный поцелуй. Первый в своей жизни поцелуй в открытый и страждущий новых ощущений рот. На мгновение я словно захлебываюсь, захожусь. Горячие губы прижались, и в меня тут же вторгается горячий и упругий, нежный и настойчивый язык. Секунду пытаюсь бороться и противопоставить вторжению, но потом ломаюсь и отдаюсь этому мягкому и влажному удовольствию. Этот мягкий и страстны вал страсти перекатывает и перебрасывает мой сразу ставший таким покорным мой язык. О! Это что-то такое, невообразимо сладкое! Одновременно, пока он хозяйничает, во мне я чувствую, как настойчивые пальцы касаются моей нежной и сладчайшей трубочки.
— А-а-а!!! — Стону я и почти захлебываюсь от глубокого вторжения этого горячего языка.
— М-м-му!!! — Мычу и тут же награждаюсь частыми и быстрыми прижатиями пальцев, которые все сильнее прижимают и теребят во мне какую-то напряженную жилку. Я уже. Я все. Я не могу! Меня зашкаливает, и я вся так напрягаюсь, что с силой сама начинаю толкать, перекидывать, прижимать в своем рту это неслыханное и сказочное удовольствие. И я чувствую, как снизу, где мне теребят, эту упругую жилку на меня набегает, все, опрокидывая горячая, и разрывающая волна. Удар ее страшен и я отключаюсь. В последнее мгновение мозг отмечает, что это не конец, а только промежуточное состояние. И я, отрывая и вырывая, свой заслюнявленный рот, кричу.
— Мама!!! Мамочка!!! Мама!!!
Глава 13. О том, как просыпаюсь
— И давит и давит, и вонзает, вонзает. Да, что же это такое?! Когда же он кончит?
Сейчас я его, своим секретным приемом и он разом закончит, нахожусь я. Сжимаю булочки попки и тут же ощущаю, как напряженно выгибается, а затем разряжается в меня эта беспокойная и надоедливая палочка. Потом чувствую тяжесть, навал горячего тела, которое сильно придавливает меня. Я начинаю задыхаться под этой непомерной тяжестью. Я пытаюсь выскочить, сбросить с себя эту тяжесть, но все попытки освободиться не получаются. Все! Я задыхаюсь!
Просыпаюсь в холодном поту и часто дышу, понимая, что это опять все тот же нелепый сон. И как только осознаю это, сразу же чувствую, что он опять вторгся без спроса в меня вместе с месячными. Внизу неприятная и ноющая, тянущая боль. По-видимому, все это из-за нее, понимаю я. И почему этот сон снится мне каждый раз? Почему я никогда во сне не могу увидеть того, кто во мне, кто наваливается и душит? Мало того, что я так страдаю в такие дни, так еще цепляется этот безобразный сон! Но почему сзади? Пытаюсь понять я спросонья. Почему не спереди? Почему именно туда?
Сон, как рукой сняло. Дотрагиваюсь рукой. Так и есть. Опять надо вставать и снова возиться со своей взбунтовавшейся пипкой. Почему у меня такие обильные месячные? Как-то спрашиваю об этом Верку, а она счастливо и с издевкой, мне говорит, что у нее только помажет пару дней и все. Вот и все месячные. А у меня? Может от того, что я стала фунциклировать так поздно? И в самом-то деле, в том то и оно, что поздно. Все поздно. У Верки все рано, а у меня, все поздно. Все, как бы вдогонку, следом за ней.
Процедуры закончила и опять ложусь. Но сон не идет. Минуту борюсь с собой. Тревожить или не тревожить? Но не в силах совладать. Мне хочется! Очень хочется!!! Хочется, как можно скорее почувствовать облегчение и снять с себя эту тянущую, раздражающую боль. Поэтому, тянусь пальцами. Вот. Теперь не торопясь, средним пальчиком. Вот, так, вот, так! Пальчик привычно прижимается и, поерзав, находит и ложится на бугорок чуть напряженной жилки. Трогаю и с удовлетворением отмечаю, что эти прикосновения возбуждают. Мне мешают трусики, ткани, резинка. Мне все сегодня мешает! Чуть ли не срываю, стаскиваю трусы на ноги. Теперь уже пальцами обеих рук вожусь сверху своей страдалицы. Вожусь, вожусь и уже начинаю ощущать первые изменения. Я уже чувствую, как напряженное возбуждение передается от пальцев, и я все яснее начинаю ощущать, как к моей страдалице притекает горячая кровь. Это горячее омовение притупляет, приглушает тянущую боль и я даже чувствую некоторое облегчение. Вместе с тем напряжение там все возрастает. Теперь, подушечками пальцев я все яснее ощущаю, как напрягаясь, прощупывается моя волшебная жилка. Пальчик теребит ее, и я ощущаю, как она слегка смещается и перекатывается при каждом нажиме пальчиком. Играюсь. Господи! Сколько же уже раз я играюсь тобой? И каждый раз отмечаю, что мне это нравится! Отмечаю, что от этой игры со своим похотником я освобождаюсь от того нервного и раздраженного состояния, которое наваливается на меня, и особенно при месячных. Несколько десятков секунд непрерывно прижимаю и перекатываю эту жилку. А уже и не жилку, а какую-то напряженную трубочку. Трубочкой, что своей закругленной горошинкой настойчиво топорщиться наружу, а где то во мне утопает и тревожит, как напряженная струнка, мою волшебную мандолину. Эта жилка, которую я перебираю дрожащим пальчиком, заставляет в какие-то моменты игры замирать во мне боль и подстраивает мой женский и непревзойденный инструмент к заключительным аккордам моего месячного цикла. Я пытаюсь попасть в унисон с сокращениями и непроизвольными спазмами матки, еще не тронутой, вниманием мужского фаллоса. Спазмами разочарованной и напитанной отработанным соком и сгустками темной, густеющей влаги плоти, что остались опять не востребованными, для освобождения и подготовки места очередному зародышу человека. А боль? Видно, это природа, наказывает меня в очередной раз за то, что я до сих пор не использую своего женского предназначения от рождения. И так больно, наверное, это за то, что я все еще уклоняюсь и не решаюсь подставить свою повзрослевшую пипку для встречи с мужским естеством. Я все время оттягиваю, отворачиваюсь от этого, а природа настойчиво поворачивает, заставляет меня искать, привлекать, замирать и краснеть от внимания ко мне мужского носителя. Но и тоже случается во мне, если я чувствую, на себе чье-то женское внимание. И это внимание так же волнует меня и бездумно выбрасывает в мою кровь гормоны. Кровь вскипает так же легко, как и от внимания мужского. Но при этом, мне доступнее то, что я понимаю, что я также ношу в себе и также чувствую. От чего же природа, не создала того, чтобы я отвращалась от внимания женщины? От чего, вместо боли, она дает мне такую доступность к сексуальному и сказочному вожделению именно с ней?!!! Такому же доступному, как тому, что я сейчас могу и испытываю сама. И чем мне больше все это надо с ним, тем мне больше хочется с нею. С ней мне доступнее, с ней все рядом и ясно, понятно, а попробовав, и оно зажигательно. Я не знаю, не думаю, что мне делать и как, с ней я просто чувствую и поступаю. А с ним? Это, как? Мне все еще не понятно и не доступно. Сближение с ним напрягает, а с ней радует и волнует. А может у меня так от того, что я с детства, практически была лишена мужского присутствия? А Борька? Борька не в счет. Я могла видеть, но не могла даже подумать о чем-то с ним и даже потрогать. И потом. Он же дебел. Может еще и от этого? А может еще и от того, далекого, из самого детства? Когда мать, чтобы нас кормить, сначала должна была дать? Может и от этого. Вот если бы я видела, как мужчина обеспечивает, работает на семью, защищает и заботится. Может быть, тогда у меня и сложилось бы иное представление. А так, что же я видела? Приходили мужики и сразу по коням. Здесь поскакал, потом ушел к другой, там тоже. Да и не трезвые, часто пьяные и дурные от этого. И так все время. Так и сложился у меня образ. Что мужики это те, кто пьет, курит и трахает. А еще, он может нагрубить и даже побить. Вот так!