Смотрю на нее и вижу, что мой ответ для нее очень важен.
— А раз видишь, то чего спрашиваешь?
Пока поднимаюсь, я чувствую на себе ее взгляд. Ей хочется победы, убежденности в своей правоте, в нашем прежнем споре.
Машка переживала, я вижу, как она засияла, когда я сказала, что нам разрешили остаться. И пока я моюсь, под душем она все ко мне норовит, заскочить и все Цветочек, Цветочек. Приятно!
Особенно от того, что и мне с ней очень хорошо. Бр! Вспомнила и сразу же мне ее захотелось! Но сейчас мне надо реализовывать свой план. Зову ее в душ. Она входит и уже голая. Лезет ко мне, глупенькая. А какая она, прелесть. Вот, что я вам скажу. Одно дело в постели и вечером, а другое днем и при свете. А Машка выглядит, как модель, она само совершенство. И рост, и объем, и формы. Все в ней прекрасно! Неужели я у нее и все? Что-то не верится.
— Машенька! Скажи мне? Ты сможешь ради меня откусить себе палец?
— Это, что? Шутка такая?
— Нет, не шутка. — Смотрю на нее и вижу, что она так ничего и не понимает.
— Но это же, это нельзя! Никто так себе не сделает!
— Вот и я о том же. Поэтому ты, выполнишь мою просьбу! Помни, ты обещала!
— Но родненький мой и любимый цветочек! Я не могу, у меня не получится! Почему я? Постой, постой! Ты же о чем- то другом меня просишь? Ведь так!
— Ну, конечно! Причем здесь палец? Я хочу, что бы ты разрушила во мне, что мне мешает жить дальше, что мешает принять тебя в себя, так как это делаю я для тебя. Ты понимаешь, о чем я?
— Родненький, милый цветочек! Ты хочешь, что бы я, своими пальцами туда, и … Ты этого хочешь?
— Да! Сделай мне так! Ты обещала.
Она хлопает своими чудными глазками и смотрит на меня умоляюще.
Я смотрю, приблизилась, обняла и прижалась к ней.
— Пожалуйста! Я прошу тебя!
Провозились в ванной. Никак. Неудобно, и места оказалось мало. Теперь мы опять с ней в постели. Я жду. Она все никак не решится. Трогает пальцами, они упираются, и она тут же нажим ослабляет. Я все время вижу ее виноватые глаза, и они просят меня о пощаде.
— Ну, что ты?! Я жду! Ты мне обещала! Давай, ты только заведи, а я резко и раз, все и готово.
Мостимся. Ничего не получается. Нет, надо все менять. Я прошу ее встать на колени, а кисть выпрямить вверх, упереть руку в локте и ждать, когда я на нее присяду. Она от волнения вся потеет, волнуется. А я? Что со мной? У меня спокойствие олимпийское. Вот сейчас, говорю себе. Вот так, примеряюсь, приседаю. Касаюсь пальцев. Вот так. Сейчас, сейчас. Вот я сейчас.
— Ну? Ты готова? Не слышу?
И раз! С размаху сажусь ей на пальцы. Боль! Чертовская боль! Ничего себе! И не могу утерпеть, соскакиваю. Смотрю на ее скрюченные пальцы и себе между ног. Все чисто, ничего не меняется! Опять набираюсь храбрости и снова. Раз! И опять тут же соскакиваю. Ой, ой, ой! Больно!!! Валюсь на постель. Она.
— Цветочек, Цветочек мой! Я не хотела, прости!
Она не дает мне даже опомниться, и пока я лежу, раздвинув свои ноги, она припала ртом. Руки мои отвела и целует, зализывает ее, мою страдалицу. Ой! Как хорошо! Ого!
— Тебе легче, приятно? Я все залижу, зацелую мое счастье!
Теперь я откинулась и лежу, смотрю на ее лицо, которое потонуло между ног. Она трудится, но, как? Как же это у нее так хорошо получается! Боже! Нет, она меня сведет с ума! Эта прекрасная и преданная мне женщина.
— Машенька! — Прошу я. — Пощади! Ты меня съешь! О боже!
Я вижу только верхнюю часть ее лица, голову, волосы, остальное погружено в меня. Но как? Я не вижу всего, но я чувствую. Это какой-то ужас удовольствия. И я чувствую, все в себе и до мелочи. Вот она уже не всем язычком, я не чувствую этих протяжных вылизываний, а только самым кончиком.
— О боже! Еще, еще! Прошу тебя, родненькая, милая, Машенька!
Встречаюсь с ее взглядом из-под себя.
— Ты, ангел! Ты, прелесть! — Шепчу ей. — Ты волшебница!
Вижу ее радостные и открытые глаза. Вижу и все! Закрываю свои глаза, млея, от сказочного удовольствия.
— А-а-а!!! А-а-а!!! Еще, еще!
Я уже вся так отшлифована ей, так, что я уже все там у себя плохо чувствую. Но это мне только кажется, так как она отрывается на секунду и в следующее мгновение на меня обрушивается, сметая во мне все, своим необыкновенным, чудесным жалом. Как же мне сладко! Как же это прекрасно! Я бы так и жила, и спала, так бы ее никуда не отпускала.
— Ой! Ой! Остановись! Пощади!!! Машенька, Маша! Любимая! Я прошу, тебя, умоляю!!! Пожалей, сжалься надо мной! Я прошу тебя! Ты меня просто насилуешь!!!
Последнее, что помню. Ее радостные и счастливые глаза. И я изгибаюсь! Дергаюсь, дергаюсь.
— А-а-а!!!
Начиная ощущать ее мягкие, нежные поглаживания. Открываю глаза.
Она рядом, близко и расплывчато вижу ее лицо, глаз, нос, скулы.
— Это ты?
— Я!
— Это ты, во мне это сделала?
Она дышит счастливо мне в лицо, и я ощущаю горячее веяние.
- Иди ко мне! Ты сможешь? — Тихо шепчет она и смотрит своими огромными, влажными глазами.
— Сейчас, любимая. Дай отдышаться. Ты у меня все, что я накопила за всю свою жизнь, все выпила и забрала. Сил нет! Извини.
Закрываю глаза и сквозь полуобморочную дрему чувствую, как она укрывает меня.
— Машка! — Шепчу я. — Я люблю тебя! А в ответ. — И я тебя, тоже, люблю, Цветочек мой аленький!
Глава 17. Шайка бритоголовых
Просыпаюсь резко, в тревоге. Сердце колотится. Где я, а где она? Неужели мы еще вместе? О, Слава богу! Шепчу ему. Если ты есть, дай нам еще немного времени! Прошу…
— Ты уже проснулся, Цветочек?
— Какая! Какая ты красивая!
— Тебе, нравится:
— Очень!
— Я рада! Я очень старалась и хотела, что бы тебе понравилось.
— Мне нравится. Очень. Тебе идет, когда волосы так гладко зачесаны и стянуты сзади.
— Правда? А еще я очень хочу…
— Подожди, я сейчас отгадаю!
Не знаю, но мне ничего более в голову не пришло. Все мысли об этом и я ей говорю.
— Ты хочешь, что бы и там все было гладенько.
— Точно! Как ты угадала?
— Очень просто! На твое сияющее личико посмотрела, а за ним вижу только то, о чем все время думаю. И если спереди все гладко, то подумала, что и там все должно быть тоже гладеньким. Ты сама мне этой прической все подсказала. Что не так, разве?
Забрались вдвоем в ванную. Сидим напротив друг дружки. Я вся сгораю от ощущений, наготы ее прекрасного тела. А еще от того, что она меня просит все у нее сбрить там.
Я сижу, вытянула ноги, и она взгромоздилась на них, села и откинулась.
— Так хорошо? Так получится?
— А тебе удобно?
— Ничего я потерплю. Приступай, давай. Я вся уже изнемогаю и жду твоих пальчиков.
— А откуда у тебя джентльменский набор в ванной? — Спрашиваю, раскладывая станочек, помазок и безопасные бритвы.
— Ну, это… Сама понимаешь…
— Ты, что с ним живешь? Все время? Я тебя отрываю?
— Что ты, что ты! Родная. Это совсем не так о чем ты подумала.
— А что я еще могу подумать? Вот набор для мужского бритья и лежит себе на полочке в ванной. Значит, он ему принадлежит. А если так, то он здесь, либо живет все время, либо часто бывает. Так?
— Цветочек! Прошу тебя, не надо не продолжай! Ну, же! Лучше приступай, я уже выставила ее. Неужели тебе не хочется…? — Не даю ей закончить фразу и перебиваю.
— Еще как хочется!
Очень эротично прошла процедура. Еще бы! Обе так насмеялись, пока я всюду с бритвой подлезла и главное, все делала первый раз, но у меня получилось неплохо и осторожно. Обошлись без порезов.
А потом я ее целовала туда. В эту чистую, бритую кожу! А потом она, взялась за меня, и мне было так же приятно, чертовски. Она так старалась, что я рассмеялась и сказала ей, что она, как маленькая, даже язык высунула, пока брила. Но лучше бы я про язык промолчала! На этот раз все было при свете и очень, очень заманчиво. Я стояла над ней, отвела и уперлась ногой в краешек ванной, а она под моими ногами, припала ртом и такое выделывала и так, что я ели на ногах устояла!