Глава 34
Под молчаливыми взглядами духов болота затягивали меня всё глубже. Спустя несколько секунд я была в погребена с головой, со связанными за спиной руками и без какой-либо возможности шевельнуться. Меня будто зажали в тиски. Пульсирующая болотная топь продолжала погружать моё тело в себя. Казалось, что я продолжала опускаться всё глубже и глубже. Но внезапно я почувствовала свободу в руках.
Это было так неожиданно, что на секунду показалось, будто я могу свободно шевелиться, а тиски и вовсе ослабли. Но всё прекратилось с пронзающей болью в плече. Если бы в лёгких остался воздух, я бы закричала.
Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Тыковка вытащил меня за плечо из топей, и я рухнула на землю, жадно хватая ртом воздух.
— Добрый вечер, леди Моэр, — Густав, как всегда непоколебимый, накинул мне на плечи вязанную шаль.
— С-спасибо, — я тряслась то ли от холода, то ли от страха.
Все призраки вернулись на болота, сейчас они молча стояли сплошной стеной, перед лежащей мной на земле.
Я настолько привыкла смотреть на них, как на духов с болот, что забыла об одной простой истине: это ведь человеческие души со своим прошлым, стремлением и желанием. Мать Сони была тем самым первым случаем, показавшим, что они здесь заложники, а не ради меня.
— Они пришли за мной… Что они здесь делают? — Спросила Густава, не отводя взгляда от безмолвных соседей.
— Уже не особо важно, как они здесь оказались и почему не могут уйти. Лучше спросите, чего они хотят именно от вас?
— В первые дни, мне казалось, что их целью было напугать меня до смерти…
Густав улыбнулся так, будто для него в этом мире не осталось ни единого секрета:
— Упокоения. Канрат был прав в своих предположениях насчёт возникновения болот. Более сотни лет назад в этом лесу казнили десятки магов, их семьи и детей. Их обвиняли в том, что они принесут погибель этому миру, что было совсем не так. Многие люди были добры душой и чистыми сердцем, но обладали огромной силой. Это место не смогло принять всю покинувшую силу магов в себя, ему пришлось переродиться во что-то иное. Именно поэтому лес и болота оберегали покой пленённых здесь душ. И именно поэтому они открылись перед вами, леди Моэр.
— Но я ведь не маг, между нами ничего общего.
— Но вы их увидели. Их боль, их красоту, их стремление. Лес вам открылся, потому что вы увидели его истинную суть. Болота вам помогают, потому что вы их не испугались. Души вам явились, потому что вы можете их слышать. Вы похоронили ту женщину, принося ей покой. Вы оставили её память, написали её имя на могильной плите. Вы завершили её историю так, как оно и должно быть. Вы не можете понять, как вы могли увидеть истину, не обладая силой магии?
Я отрицательно покачала головой, кутаясь в тёплую шаль.
— Люди обычно пропускают этот мир в погоне за своей смертью. Вы же были настолько опустошены и потеряны, что не просто потеряли свою дорогу, у вас её вообще не осталось. Только лишь это позволило вам остановиться и прислушаться.
В Найран-Моэр никто не спал. Во всех окнах горел свет, у дома стояли лошади без всадников, на которых Тыковка презрительно фыркнул.
Дети заметили меня первыми. Они бросились обнимать их нерадивую леди, абсолютно игнорируя то, насколько грязной я была. Плача, они наперебой рассказывали, как меня все искали, как они боялись, как не могли найти себе места.
— Сколько времени меня не было? — Шёпотом спросила я Густава.
— Два дня. Тыковка нервничал больше всех, казалось, он и вовсе ни чувствовал вас как раньше.
В подтверждение слов дворецкого, Тыковка вклинил свою голову между детских ручек, в поисках своей порции тепла и ласки.
— А чьи это лошади на улице? — Едва успела спросить, как тут же получила ответ.
Смесь из холодка страха и уже почти привычного тепла разлилась внутри. Ему не нужно было и слова говорить, каким-то шестым, седьмым, десятым чувством я могла знать, что Кенан рядом, ещё до того, как увижу его чёрные глаза.
— Леди Арманд, — холодно поздоровался он.
— Леди Моэр, лорд Макбул, добрый вечер, — улыбнулась я.
Всё, конечно, хорошо, но что он здесь делает? Сессилию не спросишь, она уже увлечённо о чём-то говорила с Мойдой, качая Лалу на коленях.
— Мы с Тыковкой весь город обежали, — тараторил Бахо, — а Сони всех-всех-всех расспрашивал, но никто ничего не видел.
— Ты чего одна пошла!? — Сони злился по-настоящему, — мы же договаривались!