Сзади послышался звонкий смех.
— Я хотела познакомить тебя со своими родителями, но не могла устоять услышать продолжения этой беседы, — Сессилия аккуратно чмокнула воздух за моим ушком, и шёпотом спросила, — что ты сделала с глазами? Выглядишь просто невероятно!
— Вазелин и сажа, тушь и подводка называется. И немного теней, потом тебя научу.
— Батюшка, познакомься с леди Моэр, моей близкой подругой, — проворковала Сессилия мужчине с грустными складками на лбу.
— Скандальная революционерка, — он по-доброму усмехнулся, и взял мою руку, затянутую в чёрную, кружевную перчатку, оставив на ней поцелуй, — для меня честь познакомиться с вами.
Я посмотрела в умные глаза, ища подвох. Естественно, для меня было волнительно заявиться в высшем обществе со своей вопиюще неприличной репутацией. Да, обманывала себя не единожды, что мне плевать, но будем откровенны: нелегко находиться там, где вокруг тебя образуется пустота из общественного отчуждения, а за спиной то и дело говорят всякие гадости. Именно поэтому слова лорда Лавариан были так важны. Особенно от того, кто столько лет был десницей короля, у кого целая свита из благородных и мудрых сторонников.
— Польщена вашими словами, лорд Лавариан, — я улыбнулась искренне.
Меня так быстро закидали вопросами о моём издательстве, книгопечатании, и, особенно о моих банковских новшествах, что не сразу заметила, как возле нас образовался круг из лордов, интересующихся моим мнением по поводу некоторых производственных вопросов. Моим мнением!
— Все на месте, — чуть слышно бросил один из моих людей, переодетый в слугу, — ваше шампанское, леди Моэр, — добавил он уже громче.
В зале находилось как минимум пятеро моих людей. Мы подобрали самых, как бы грубо это не звучало, симпатичных. Многие из отряда Фроста были потрёпаны войной или выглядели простовато. Я доверилась Сессилии и Трею в вопросах, кого мы поставим на пост подавальщиков.
Внутри созрел очевидный вопрос: вот здесь мои люди, наверняка подменыши и со стороны Рейнальда и Фитхи, а сколько в зале настоящих королевских слуг?
— Аделаида? — Давно забытый голос вырвал из пучины размышлений.
Жаль, я так и не узнала имени своей мачехи. Она выглядела гораздо хуже, чем раньше. В глазах погас огонь, на шее виднелись синяки, которые она пыталась скрыть за накрахмаленным воротничком.
— Рада вас видеть, — может, она и удивилась моим словам, но говорила я истинную правду, подалась порыву, и крепко обняла женщину.
Может, это было очередным вопиющим нарушением общественного протокола, но на моё объятие спустя мгновение подалась и мачеха. Я почувствовала несмелые ответные объятия, от чего внутри стало теплее.
— Как дела дома? Как мои братья? — Намеренно проигнорировала подошедшего папашу. Теперь мы в одной весовой категории, упырь. Только попробуй сунуться.
— Мы заключили выгодные условия для их брака, — сухо проговорила она, недовольно поджав губы.
— Вижу, ты тоже весьма не дурна, стала даже краше, — пробасил отец, намекая на мой четвёртый брак.
— Благодарю. У меня слишком много дел, чтобы связывать себя новыми узами брака. Тем более, не хочу делиться своим состоянием ни с кем.
О да, он был наслышан о моём прибыльном предприятии. А уж круг из уважаемых лордов, с которыми я беседовала по деловым вопросам, так вовсе явилось лишним доказательством, что его дочь вполне справилась сама, даже пришла к успеху.
Казалось, мачеха хотела мне что-то сказать, но нас прервал багровый папаша, который начал тихим тоном читать о моральном долге дочерей, о том, как унизительно я отказалась от его титула и фамилии, как должна была вернуться домой, помогая семейному бюджету и бла-бла-бла.
Но в зал вошли двое, отвлекая нас от такой «содержательной» беседы, в виде монолога моего папаши о своей нерадивой дочери.
Я впервые видела Рейнальда. Оказалось, он был противоположностью Фитхи. Вместо симпатичного брюнета брата, передо мной стоял расплывшийся в талии блондин. У него был настолько отвратительный, обрюзгший рот, что волей-неволей вызывал сравнение с жабой.
И почему я сейчас вспомнила о бароне Тюренн? Так похожи.