По существу, эти комические спорщики не ограничиваются пассивным наблюдением. Они предлагают своего рода эксперимент, а именно: видоизменение условий и состояния наблюдаемого вещества. Конечно, такой эксперимент очень далек от экспериментов, проводимых в современной науке, использующих огромные ускорители, космические лаборатории, электронные микроскопы, барометры с гигантским давлением и т. п. Тем не менее способ решения спора, предлагаемый градовскими обывателями, тоже в какой-то степени представляет простейший эксперимент. Именно с таких простейших экспериментов нередко начинали свой путь в науку многие знаменитые экспериментаторы.
В данном случае нетрудно сказать, что вряд ли дунуть или плюнуть достаточно для разрешения спора, однако именно это замечание подводит нас и к более сильному выводу: далеко не всякий эксперимент может дать нам надежное научное знание. Слов нет, наши спорщики сделали некоторый шаг вперед, предложив два исключающих друг друга эксперимента — «дунуть» и «плюнуть». Ибо даже эти простые действия, приобретающие в повести Платонова такую смешную окраску, все-таки лучше, чем пассивное разглядывание комочка почвы. Но, разумеется, такое решение вопроса, как ясно даже самому неискушенному читателю, далеко от научности. Справедливости ради стоит сказать, что в обычной, повседневной практике способ решения спора был бы не очень далек от рецепта градовских «экспериментаторов». Для выяснения того, является ли данная разновидность почвы глиной или песком, следовало бы, добавив к ней воды, замесить тесто и, придав ему определенную форму, подвергнуть его затем обжигу. Если при этом он приобрел бы все свойства керамического изделия, то спор был бы решен в пользу глины. Если же, напротив, наши изделия при обжиге рассыпались, то мы с уверенностью могли бы сказать, что имеем дело с песком.
Но для геолога, стремящегося точно определить вид природных ископаемых, например, залежи глины или песка для промышленного производства, таких способов проверки недостаточно.
Мы видим, что очень многие важные, жизненно необходимые знания опираются на наблюдение и эксперимент. Но заметить это обстоятельство еще не значит указать, чем отличаются главные наблюдения и эксперименты от тех, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни и обычной производственной практике. Дело здесь, как я постараюсь, вам доказать, не только в том, что научные эксперименты и наблюдения сложнее и точнее, чем наблюдения и простейшие эксперименты, которые люди осуществляют в целях повседневного познания, а в той особой роли, которую эти виды познавательной деятельности играют в процессе «изготовления» научного знания.
В философии и методологии научного познания существует точка зрения, согласно которой наши знания об окружающем мире, и особенно научное знание, целиком и полностью зависят от результатов наблюдений. Такой взгляд получил название эмпиризма или эмпирической теории познания от греческого слова «эмпириа» — «опыта При первом знакомстве с процессом познания позиция эмпиристов может показаться правильной, и многие крупные ученые нередко ее разделяют, однако мы не обязаны принимать эту точку зрения на веру. Ее следует критически обсудить, и я полагаю, что такое обсуждение позволит нам продвинуться еще немного вперед в интересующем нас направлении. Для этого я хотел бы вместе с вами вернуться к примерам, приведенным в начале предыдущей главы. Все виды знаний, содержащиеся в утверждениях 1—8 (см. стр. 27), можно объединить в несколько групп.
К первой группе мы можем отнести предложения 3 и 8. В первом из них говорится о правиле возведения во вторую и третью степень некоторого числа а. Однако ни о числах, ни об арифметических и алгебраических операциях с ними, ни о самих правилах, содержащихся в утверждении 3, нельзя составить знания на основе наблюдений или физических экспериментов. В самом деле, и пассивное и активное наблюдения опираются на ощущения, чувственные восприятия и образы вещей, но мы не можем увидеть, услышать, потрогать, лизнуть или понюхать число, операцию умножения или возведения в степень. Объекты математических знаний, такие, как числа и операции с ними — сложение, умножение, возведение в степень и т. п, не могут быть восприняты нашими органами чувств. Поэтому математические знания нельзя отнести к разряду эмпирических, хотя мы знаем, что они применяются при решении практических задач. Вспомните хотя бы нашу историю со статуями.