— Неожиданный вывод, — удивилась Лена. — Из него следует, что человечество не может быть счастливым по определению и неспособно построить идеальное общество в принципе?
— Я этого не говорил, но решение этой задачи лежит совсем в другой плоскости, впрочем, дослушайте. Человечество недалеко ушло от животного мира, в котором непрерывно идёт борьба между представителями одного и разных видов. Это защита от врагов или самки, от посягательств соперников, охота на добычу, соперничество за богатые ресурсами территории, за пищу. Борьба идёт практически всех со всеми. Исключение составляет защита собственной стаи, прайда, стада. И сколько бы ни призывали людей жить и работать во блага всего общества, как бы ни объясняли им, что из процветания всего социума складывается благополучие каждого его члена, человечество продолжает жить по принципу «своя рубашка ближе к телу». И такое поведение, к сожалению, неискоренимо, поскольку зашито в сознание людей на уровне инстинктов. Поэтому какой бы работой ни занимался человек, какую бы должность ни получил, какой бы власти ни достиг, он прежде всего думает о себе и своей семье, в редких случаях — о ближайших родственниках. И в такой ситуации наивно предполагать, что человек, дорвавшийся до власти, станет думать о счастье и благосостоянии всех своих подчинённых или поданных. Исключения, конечно, бывают, но они очень редки. Следовательно, можно заключить, что равноправие, справедливость, честность, порядочность не присущи человеку от природы. Эти качества пытаются воспитать религия, теоретики коммунизма и другие философы. Но, будучи неестественными для человека, они быстро выветриваются в любой благоприятной ситуации.
— Так что же делать? — не выдержала Лена, — Неужели человечеству нельзя привить необходимые социальные качества?
— Оказывается, можно, если относиться к человеку не как к венцу эволюции, а как к разумному представителю животного мира.
Подойдя к переходу, мы увидели парня и девушку, целующихся взасос, не обращая внимания на прохожих. Кто-то проходил, не обращая на них внимания, другие стыдливо отворачивались, остальные бросали на них осуждающий взгляд.
— Да, да, относиться именно как к представителям животного мира, — повторил я своё заключение.
В субботу мы опять, не договариваясь, встретились с Леной на площади у метро Владимировская. Я заметил её в толпе, обступившей уличного музыканта, напевающего какую-то унылую песню под гитару. «Хорошо, хоть в ноты попадает, — подумал я и вспомнил тех, кто поёт в электричках метро, собирая деньги за дополнительно создаваемый шум».
— Здравствуйте, Лена! — поздоровался я, прикоснувшись к её плечу.
— Ой, а я и не заметила, как Вы подкрались, — приветливо улыбнулась она.
— Не удивительно, качество кошачьих у меня в крови, я ведь Лев по гороскопу.
— А у меня, вероятно, охота на львов в крови, я ведь Стрелец по гороскопу, — парировала Лена.
Мы выбрались из толпы зевак и пошли в сторону Владимирского собора. Возле входа, как всегда, стояло много нищих и попрошаек. Завидев меня издали, они все разом повернулись и, протянув ко мне руки, запричитали:
— О, Магсус! Даруй нам свет! Укажи нам путь!
Мы постарались с Леной скорее преодолеть этих экзальтированных, неадекватных людей, которые ещё долго выкрикивали мне вслед свою странную просьбу.
— Опять они обращаются к Вам «Магсус»! — удивлённо воскликнула Лена, — Вы можете мне объяснить, что это значит?
— Мне самому интересно, почему меня так называют? И почему кто-то знает обо мне больше, чем я сам?
— Что бы это имя ни значило, но только это «ж-ж-ж» неспроста! — задумчиво произнесла Лена.
— М-да…, хочу поделиться с Вами кое-какими размышлениями о возможности прививки человеку качеств, необходимых для построения идеального общества, — перевёл я тему.
— И каким же образом? — живо заинтересовалась Лена.
— В биологической лаборатории ставили над крысами следующий опыт. Два стеклянных аквариума были соединены между собой проходом. Во втором аквариуме на небольшом возвышении прикреплялся кусок сыра, который был хорошо виден из первого. В первый аквариум запускали голодную крысу, которая, увидев во втором аквариуме сыр, тут же устремлялась к нему и с удовольствием поедала его. И так поступали четыре дня. На пятый день, перед тем как запустить крысу в первый аквариум, во второй поместили другую крысу, которая тут же принялась уплетать закреплённый кусок сыра. Наша подопытная увидела, что её сыр уже кто-то ест. Но это нисколько не смутило её, и она тотчас направилась к стеклянному проходу между аквариумами, но, получив сильный удар током, отскочила. И теперь, каждый раз, при попытке подобраться к сыру, когда его ела другая крыса, она получала разряд. Если же второй аквариум был пустой, она могла спокойно перебраться в него и полакомиться сыром. Через две недели у подопытной вырабатывался прочный условный рефлекс. Когда она видела во втором аквариуме другую крысу, то спокойно сидела на месте. Если же он был пустой, то подопытная, не раздумывая, перемещалась в него и поедала свой сыр. Вот так можно привить социальные навыки животному, в нашем случае крысе. Этот опыт обучил её правилу, что отнимать еду у сородича нельзя.