По проекту сделали броневик, и он стал свободно ходить через препятствия, словно танк. Даже называть его стали «колесным танком».
Приходит третий изобретатель. Показывает шарик. Обыкновенный шарик. Сплошной.
Изобретатель жарко дышит в ухо эксперта:
— Вот модель моего изобретения. В уменьшении. Шарик будет чуть больше. Впрочем, форма шара даже не обязательна… Прошу выдать патент на кусок металла строго определенного веса… Остерегусь назвать цифру вслух… И у стен есть уши!
Изобретатель озирается вокруг, пишет цифру на клочке бумаги и подносит к самым глазам эксперта:
— Вот, под строжайшим секретом…
Эксперт даже не глядит на бумажку. Он видал чудаков. Он старается сохранить вежливость:
— Боюсь огорчить вас запоздалым известием, но гири, кажется, изобретены…
— Но ведь речь идет не о весе просто, а о строго определенном весе: ни граммом меньше, и ни граммом больше, разумеется…
Эксперт возражает по давно заведенному шаблону, как нотацию читает. Если даже и не было гири именно этой тяжести, то не надо быть изобретателем, чтобы сделать гирю любого веса. Каждый мастер отольет ее без всяких ухищрений. От того, что гиря будет на грамм тяжелее, у нее не объявится небывалых, удивительных свойств.
— Нет, объявятся! — заявляет изобретатель.
— Но какие?
— Вообразите, что мы тут, рядом, довели вес шарика вот до этой величины… Я ее определил путем долгих вычислений… Только лучше остережемся даже воображать себя рядом. Предположим, что сидим от шарика за несколько километров и запрятались в самый наипрочнейший блиндаж. И глядим, прищурившись, через перископ с закопченными стеклами. Мы
увидим на горизонте растущий огненный шар ярче тысячи солнц. Он, бушуя, всплывает в небо, распестренный цветами радуги, и земля закипает окрест. Растет выше облаков исполинский гриб чудовищного взрыва… Извините, что я забыл назвать металл, из которого предлагаю сделать шарик. В нашем случае — это уран-235. Пока вес сравнительно небольшой, шарик будет как шарик, но как только доведем его до цифры, указанной на бумажке, масса его сделается критической. Рост количества породит новое качество. В шарике вспыхнет цепная реакция расщепления атомного ядра… Эксперт вытирает пот со лба. Он, конечно, понял теперь, куда гнет изобретатель.
На бумажке была написана критическая масса заряда атомной бомбы… Впрочем, и атомная бомба, кажется, уже изобретена!
ГЛАВА ВТОРАЯ,
где продолжается предыдущее обсуждение, чтобы утвердиться в выводе, что другим обязательным признаком всякого изобретения является его полезность, целесообразность; рассматриваются такие категории, как блажь, вред и польза, и показывается, как высокие думы о благе народа, идеи мира и гуманизма вдохновляют советских изобретателей
Выходит, что изобретением может считаться любая хитро задуманная новая вещь.
Вот я и предлагаю совершенно небывалую штуку — велосипед с квадратными колесами. У всех велосипедов круглые колеса, а в моем квадратные, как портретные рамки на спицах. Прочие велосипеды катят по дорогам, а мой не может — у него колеса не катятся. Не беда! Зато — новинка, зато — изобретение!
Таких новинок можно придумать тысячи: подводный утюг; вентилятор к печной трубе, чтобы гнал дым обратно в комнату; хитроумный коготь к дверям кафе, чтобы рвал посетителям брюки.
Можно бездну хитрости вложить в эти затеи. Скажем, такой придумать кибернетический коготь, чтоб никак от него не отвертеться: как ни ловчись— все равно, зацепит и порвет брюки. Но это будет уже не изобретение, а хулиганство.
В бюро изобретений поступают курьезные заявки, вроде пресса для штамповки ямочек на дамских щеках.
В американском журнале описано предложение — маленькие щеточки «дворники», чтобы смахивать дождинки со стекол очков. «Дворники» не имеют самостоятельного мотора и приводятся в действие движением челюстей. Чтобы челюсти двигались непрерывно, обладателю очков рекомендуется жевать резинку.
На страницах научной книги[2] про изобретения напечатано подлинное письмо одной дамы.
«Я имею, — пишет дама, — план для переносного водопровода для спален. Чтобы удобное сочетать с красивым, я хотела бы конструировать эту вещь, как украшение комнаты, в виде женской фигуры. Самый лучший для этого материал — алюминий, который должен быть покрыт лаком, наподобие фарфора. При этом одеяние на фигуре в свободных складках по-восточному, кремового цвета, усеянное звездочками. Голова фигуры должна быть пустой для помещения там горшка с цветами, на груди должно быть отверстие для помещения букета…» Это не изобретение — это блажь!
Для чего городить огород, когда есть обычные умывальники!
Один купчина тоже сделал изобретение. Изобрел заменитель меда. В энциклопедии Брокгауз — Ефрон напечатан примерный состав этой новой снеди. Туда входят:
патока
картофельная мука
клей
мел
глина
древесные опилки и др.
Изобретение получило широкое внедрение. Если верить энциклопедии, в те годы на московском рынке все сорта дешевого меда состояли из подобной смеси. Видно, этот рецепт потому и напечатали в энциклопедии, чтобы какой-нибудь простофиля не попался.
А вот современный, буквально сегодняшний случай. Прочитайте, что пишет в газете «Известия» ее боннский корреспондент, большой знаток Западной Германии Евгений Пральников.
«В Западной Германии одна за другой раскрываются крупные аферы в торговле вином. Некоторые из оптовиков наловчились выдавать за чистое вино такое пойло, в котором вообще нет ни капли виноградного сока. Такого «вина» сбыто уже несколько миллионов бутылок.
На днях в Дюссельдорфе начнется самый крупный за последние годы судебный процесс над «фальсификаторами вина». На скамью подсудимых сядут Каспер Гейдеманнс — владелец крупных винных подвалов в городах Мюльгейме и Веленс-на-Мозеле, а также семи филиалов, размещенных в разных частях земли Северный Рейн — Вестфалия.
«Вино» в подвалах Гейдеманнса изготовлялось по такому рецепту: на тысячу литров водопроводной воды брался килограмм глицерина, 2 килограмма винной кислоты, 100 килограммов сахара, 25 килограммов изюма, 50 литров винных дрожжей. Себестоимость одной бутылки этой смеси составляла 20 пфеннигов. Продавалось же «вино», в зависимости от наклеенной этикетки, за 3–5, а то и за 15–20 марок за бутылку. Печати на пробках и надписи на этикетках гарантировали, что это «натуральное вино высшего сорта».
Продукция Гейдеманнса шла не только в магазины, но даже в изысканные рестораны и клубы. Он был поставщиком вин для правительства земли Северный Рейн — Вестфалия. Сейчас некоторые газеты вспоминают, кто из видных лиц был гостем правительства этой земли, а значит, и отведал варева Гейдеманнса. Список получается внушительным. В нем значатся даже коронованные особы — в 1955 году правительство земли Северный Рейн — Вестфалия принимало шаха Ирана и принцессу Сорейю.
Больше всего шокированы завсегдатаи винных погребков и шикарных ресторанов. Они в течение многих лет смаковали «вина от Гейдеманнса», рассуждали о достоинствах или недостатках той или иной марки, об особенностях вин урожая такого-то года. Обладатели «тонкого вкуса» были крупными потребителями этого пойла. В ходе следствия стало известно, что Гейдеманнс приобрел у одного дюссельдорфского аптекаря такое количество глицерина, которого достаточно для производства многих миллионов литров якобы вина.
Наверное, еще долго поднимались бы в Западной Германии бокалы с «вином от Гейдеманнса» и провозглашались при этом традиционные «прозит» — «на здоровье!». Помешала случайность. В подвале Гейдеманнса взорвалась огромная бочка, где бродили четыре тысячи литров «вина». Полиция должна была установить причину взрыва. Так пришел конец бурной деятельности афериста…»
На такие изобретения патентов не выдают. Предложения признают нецелесообразными. Ведь изобретается не способ производства продукта, а путь его фальсификации. Говорят, что ложка дегтя может испортить бочку меда. Небольшая добавка фальсифицированного меда загубила бы бочку хорошего дегтя, если только по старинке рассматривать деготь как смазочный материал. Изобретатель «меда» имел одну-единственную цель — поднабить карманы серебром, а желудки покупателей — мелом и опилками.
2
В интересной книге П. М. Якобсона «Творчество изобретателя». Издательство Центрального совета Всесоюзного общества изобретателей. М.—Л., 1934.