Этот шанс вписан в скрижали исторического становления. История существует, потому что существуют угнетённые. Борьба против природы, потом борьба против различных социальных организаций борьбы против природы, всегда была борьбой за человеческое освобождение, за целостного человека. Отказ быть рабом – вот что на деле меняет мир.
Так какова же цель истории? Она творится «при определённых условиях» (Маркс) рабами и против рабства, она может преследовать лишь одну цель: уничтожение повелителей. Со своей стороны, повелитель всегда пытается уйти от истории, он отрицает её уничтожая тех, кто творит её, творит её против него.
И вот парадоксы:
1. Самый человечный аспект старинных повелителей обретается в их претензии на абсолютное господство. Такой проект подразумевает полное блокирование истории, следовательно, крайнее отрицание освободительного движения, что означает полную бесчеловечность.
2. Воля к уходу от истории делает человека уязвимым. Убегая, он раскрывается перед ней, и тем вернее падает, сражённый её ударами; принятая неподвижность может сопротивляться атакам реальной жизни не более, чем диалектике производственных сил. Повелители – это жертвы принесённые истории; они сокрушены ею, как это видно с вершины пирамиды настоящего, обозревая три тысячи прошедших лет, они были сокрушены согласно плана, в соответствии со строгой программой, линией силы, позволяющей говорить о Смысле Истории (конец рабовладельческого строя, феодального мира, конец буржуазного мира).
Стремясь уйти от истории, повелители сами аккуратно рассортировались в выдвижных ящичках истории, они вошли во временную линейную эволюцию вопреки самим себе. Напротив, те, кто творит историю — революционеры, рабы, опьянённые абсолютной свободой – действуют словно бы sub specie aeternitatis, под знаком вневременности, движимые неутолимой жаждой к интенсивной жизни и преследуя свои цели в различных исторических условиях. Возможно философское понятие вечности связано с историческими попытками освобождения, возможно это понятие однажды будет реализовано, как философия, теми, кто несёт в себе абсолютную свободу и конец традиционной истории.
3. Преобладание негативного полюса отчуждения над позитивным заключается в том, что интегральный бунт делает проект абсолютного господства единственным выходом. Рабы в борьбе за уничтожение ограничений открывают движение, в котором история избавляется от властителей, а по ту сторону истории, появляется возможность новой власти над втречающимися вещами, власти, не завладевающей более вещами, через завладение людьми. Но в самом курсе медленно развивающейся истории, неизбежно произошло так, что властители, вместо того, чтобы исчезнуть, деградировали; и властителей больше нет, есть лишь рабы–потребители власти, различающиеся между собой только по степени и количеству потребляемой власти.
Преобразование мира производительными силами фатальным образом должно было медленно реализовывать, минуя буржуазную стадию, материальные условия для полного освобождения. Сегодня, когда автоматизация и кибернетика применённые в человеческом смысле делают возможным осуществление мечты старинных властителей и рабов всех времён, существуетлишь бесформенная социальная магма смешивающая в каждом индивидуальном бытии смешные фрагменты властелина и раба. И тем не менее из этого царства эквивалентов появятся новые властелины без рабов.
Я хотел бы мимоходом поприветствовать де Сада. Благодаря как своему привилегированному появлению на сцене истории в её поворотный момент, так и своей поразительной ясности, он стал последним из великих бунтующих аристократов. Как хозяева замка Селлинг удостоверялись в своём абсолютном могуществе? Они убивали всех своих слуг и достигали этим действием вечного блаженства. Такова тема Ста двадцати дней Содома.
Маркиз и санкюлот, Д.A.Ф. де Сад объединяет в себе совершенную гедонистическую логику великого плохого сеньора и революционную волю к безграничной радости получаемой от субъективности, наконец–то освобождённой от иерархических рамок. Его отчаянная попытка упразднить и негативный, и позитивный полюс отчуждения ставит его в ряд самых важных теоретиков целостного человека. Настало время, когда революционеры должны читать де Сада так же тщательно как и Маркса. (Правда, о Марксе специалисты по революции знают больше из того, что он написал под псевдонимом Сталин, или в лучшем случае Ленин и Троцкий). В любом случае, ни одно желание радикально изменить повседневную жизнь не сможет уже обойтись без великих отрицателей власти и старинных властелинов, чувствовавших себя стеснёнными той властью, что Бог даровал им.
2
Буржуазная власть питалась крошками феодальной власти. Это фрагментированная феодальная власть. Изъеденная революционной критикой, истоптанная и разбитая вдребезги – при том, что вся эта ликвидация никогда не достигает своих окончательных последствий: конца иерархической власти – аристократическая власть выжила в пародийной форме, как гримаса агонии, после смерти аристократии. Застревая в своей фрагментарной власти, превращая свой фрагмент в тотальность (а это и есть тоталитарность), буржуазные правители были обречены видеть как их престиж трещит по швам, превращаясь в гангрену из–за разложения зрелища. Когда миф и вера начинают убывать, не остаётся иных способов правления кроме клоунады террора и демократических ослиных тупостей. Ах! Прелестные детки Бонапарта! Луи–Филипп, Наполеон III, Тьер, Альфонс XIII, Гитлер, Муссолини, Сталин, Франко, Салазар, Насер, Мао, де Голль… Многочисленные Убу размножающиеся в четырёх углах света, порождая всё более и более дебильные экземпляры. Вчера они выставлялись напоказ, метая громы Юпитера, разжигая их своими спичками власти, сегодня обезьяны власти не обретают на социальной сцене ничего кроме уважительного пиетета. Конечно, абсурдность Франко всё ещё убивает – мы и не думали забывать об этом – но следует также помнить: глупость власти убивает более наверняка, чем глупость у власти.
Машина, лишающая мозгов в условиях нашей исправительной колонии, вот, что такое зрелище. Сегодняшние повелители–рабы являются его верными слугами, фигурантами и постановщиками. Кто пожелает судить их? Они будут заявлять о невиновности. Фактически, они невиновны. Им нужен не столько цинизм сколько спонтанные покаяния, не столько террор, сколько уступчивые жертвы, не столько сила, сколько избыточный мазохизм жертв. Алиби правителей заключается в трусости их подчинённых. Но теперь всеми правит, манипулирует, как неодушевлёнными предметами, абстрактная власть, организация–в–себе, законы навязываются и правителям претендующим на власть. Вещи не судят, им просто не дают допекать себя.
В октябре 1963–го месье Фурастьé, задавшись вопросом о лидере завтрашнего дня, пришёл к следующим заключениям: «Лидер утратил свою почти магическую власть; он был и будет человеком способным провоцировать действия. В конце концов, разовьётся царство рабочих групп по принятию решений. Лидер будет президентом комиссии, но таким, кто сможет мерить и резать» [выделено мной]. Существует три исторических этапа характеризующих эволюцию повелителя:
1° Принцип господства, связанный с феодальным обществом;
2° Принцип эксплуатации, связанный с буржуазным обществом;
3° Принцип организации, связанный с кибернетическим обществом.
Фактически, эти три элемента неразделимы; нельзя господствовать не эксплуатируя и не организуя одновременно; но их значимость варьируется в соответствии с эпохой. При переходе от одной стадии к другой, автономия и роль повелителя претерпевают отлив, убывают. Человечество повелителей тяготеет к нулю, в то время как бесчеловечность бесплотной власти устремляется к вечности.
В соответствии с принципом господства, повелитель отказывает рабам в существовании, которое бы ограничивало бы его жизнь. По принципу эксплуатации, патрон позволяет существовать рабочим, раскармливающим и развивающим его жизнь. Принцип организации классифицирует существование индивидов в соответствии с их управленческими и исполнительными способностями (хозяина ателье, например, определяют результаты долгих подсчётов о его доходах, его представительстве и т.д., по 56% управленческих функций, 40% исполнительных функций и 4% двойственности, как сказал бы Фурье).