Кстати, тогда выяснилось, что с этими моими идеями всеобщего алгоритма и эволюции мне выпала огромная удача: я перехитрил Бога! Разве Он не приложил массу усилий, чтобы закрыть для своих творений доступ к Древу жизни, разве Он не перенес Рай в отделенное место, скрытое от людских глаз, которое люди до сих пор пытаются отыскать, разве Он не приставил к воротам Рая херувима, чтобы никто не смог туда проникнуть, даже если ему удастся отыскать к нему путь? Моя идея была совершенно гениальной, она превзошла план самого Бога, ибо я сделал бессмертными не живых существ, а самою жизнь; можно устроить на земле Великий потоп, забросать ее метеоритами и истребить за один день целые расы живых существ, можно насылать глад и мор, сколько душе угодно, но ничто из этого не сможет истребить жизнь на земле навсегда. Если даже сама Земля погибнет в результате наступления суровой ядерной зимы, жизнь на ней обратится к скрытым резервам на дне океана, где вулканы выделяют лишь яд и жар, и все опять начнется с начала, а гнев Божий ничего от этого не выиграет. Если вдруг Земля упадет на Солнце сгорит, то я устроил так, что во всех уголках Вселенной, в дальних галактиках и на чуждых планетах давно возникли новые формы жизни, которые могут выглядеть совсем не так, как к тому привыкли Бог и люди, но все эти формы жизни стремятся к совершенству, в чем, в конце концов, им не может помешать никто и ничто.
Итак, люди появились в моем мире, и не могу сказать, что я особо этому радовался, поскольку я не планировал, чтобы мое творение было использовано для сброса нечистот и мусора из Рая, Да, я отлично знаю, что этот мир является местом самого низшего ранга в прекрасном Космосе, и все, в чем в высших сферах больше нет нужды, выбрасывается сюда, на свалку космического зла, где и пребывает. Но разве нельзя было проявить больше тщательности и экономии, разве нельзя было дать людям еще тогда лучший образец, нельзя так небрежно и равнодушно обращаться со своими творениями и своей собственностью. Если Бог, неважно по каким причинам, не захотел дольше держать в Раю людей, а с ними всех зверей и гадов, то Ему следовало бы самому позаботиться о них и найти им где-нибудь другое место.
По крайней мере, я не клянчил подачек со стола Господа, не просил ни людей, ни зверей, ни гадов и вообще ничего. Это был не я, у меня ведь были свои планы, которые теперь довольно сильно смешались. Но здесь я не хочу выдавать всех моих планов, ибо это было и остается задачей людей — расшифровать их, поэтому я не имею права раскрывать эти планы, подобно некоторым другим, могу лишь сказать, что ответ на вопросы намного проще, чем кажется, и хватит об этом. Как бы то ни было, я — существо вежливое, и гостей надо принимать хорошо, даже если они пришли неожиданно и незваными.
Люди были здесь, но у них ничего не было, и они ничего не умели; я должен был дать им все и научить их всему, это мне было чрезвычайно неприятно, но что прикажете делать, если испытываешь глубокое сочувствие к бедным созданиям, которых Бог без предупреждения и подготовки изгнал из Рая, накинув им на плечи лишь пару шкур. Я тогда очень четко высказал Богу, что я обо всем этом думаю, но Бог в своем гневе даже не стал слушать меня, а херувимы угрожающе махали своими обнаженными мечами, меня это, правда, не испугало, все-таки я сильнее их, но на какой-то момент отвлекло, а когда я вновь хотел обратиться к Богу, Он уже исчез, не оставив людям ни слова сожаления или хотя бы добрый совет. Вот так я стоял посреди своего творения, а вокруг меня — покинувшие Рай люди, звери и гады.
Я хотел крикнуть Богу вслед, что я с этого момента запрещаю любое вмешательство в мое творение, что со своим Раем Он может делать все, что хочет, а здесь, в моем мире, все решения всегда принимаю я и только я. Но Бог исчез, и какое-то время Его нельзя было видеть, и я отправился к херувимам, чтобы они при ближайшей оказии передали Богу мое послание, но они никак не могли сообразить, что я хотел им сказать, и тут я, наконец, смог обратиться к людям.
Эта была моя первая прямая встреча с ними, до этого я мог только издали наблюдать за ними, ибо здесь снаружи, в моем мире, у меня хватало забот с усовершенствованием моего алгоритма. Честно говоря, до этих пор люди меня мало интересовали, чтобы особенно заботиться о них, ибо как никак они принадлежали Творению Бога, и меня это не касалось с тех пор, как я отрекся от зависти и решил полагаться только на собственные силы.