III
К сожалению, взрослея, мы забываем многие эпизоды своего детства и потом помним его во многом формально. И вряд ли кто из нас, как бы изрядно не рылся в закоулках чулана памяти, вспомнит себя в самом раннем возрасте. Лишь скупые отрывки. Время бескомпромиссный деспот стирает все, оставляя только немногословные ничего не значащие фрагменты. И подвластные его вялому течению в мишуре сует мы все забываем. Да господин наш Вельзевул, мы слишком многое забываем.
Вот и Алена забыла. Она уже ровным счетом не помнила ничего; ни улицы, ни крысы, ни красной шелковой ленты, только редкие рванные разрозненные картинки размытые пресловутым фактором лет.
Аленка повзрослела. Ей исполнилось четырнадцать лет, и как всякая девочка этого возраста она хотела выглядеть чуточку старше, взрослее и как бы это сказать – женственнее! Она старательно следила за собой, стремясь хорошо выглядеть и, хотя б немножко следовать изменчивым тенденциям моды. В соответствии, с которыми она красила губки, подводила реснички, причесывала длинные дивные светло-русые волосы, ненавидела, любила, тайком курила и знала наизусть пару бранных похабных выражений. Ну и, разумеется, как и у всякой уважающей себя девочки у нее имелись кавалеры. Собственно говоря, зачем ей все это она сама толком не имела ни малейшего представления, зная лишь одно: «это «круто» и «модно». Однако дабы не ударить в грязь лицом следует компетентно заметить, что у девушек желание быть красивыми, а так же окружать себя вниманием противоположного пола награни подсознательного инстинкта. И делается все это по большей части ради того, что б не выглядеть перед подругами дефективной. И неважно, что юная особа бес понятия чего там написал какой-то Шекспир, Гюго, иль того хуже сочинил Достоевский. Главное она в курсе событий слащавого сериала о семействе Рохосов, разбирается в диетах, косметике, фифочках, фуфочках, феничках, и вообще она позавчера была пьяна…. Словом взрослая девочка. Но не буду вас утомлять пустыми россказнями великий Вельзевул.
Яркое багровое солнце, скатившись по вершинам многоэтажных домов, таяло где-то далеко в гуще каменного леса, окатив напоследок стекла окон своей кроваво-пурпурной краской. Раскалившийся за день воздух постепенно остывал, уступая вечернему сумраку, приносившему городу долгожданную легкую прохладу. Но из-за исходящего от разогретых раскаленных стен домов и асфальт жара эта она казалась призрачной, незначительной. И грядущая ночь грозила быть столь же удушливой и невыносимой, что и заканчивавшийся прошедший день.
Замерший воздух вечерних сумерек не приносил городу облегчений.
Веселой беспечной походкой, вбежав на три ступени низкого крыльца, в подъезд вошла молоденькая чрезвычайно красивая девушка в коротенькой клетчатой юбочке и подчеркивающий фигурку белой опрятной маячке на тонких веревочках бретелек. Алена вся светилась, что-то мурлыча себе под носик, находясь в прекрасном расположении духа.
Старый, обшарпанный, грязный подъезд, с исписанными размалеванными стенами в тусклом свете покрытой толстым слоем пыли и паутины лампочки, встретил ее терпким смрадом сигарет и еще какой-то дряни. Впорхнув в полумрак его бетонных сводов, Аленка неожиданно вдруг очутилась в цепких объятьях, видимо давно поджидавшего ее здесь молодого человека.
– Привет Алена! – тяжело, возбужденно дыша перегаром в девичье личико, прохрипел ломающимся голосом юноша, пытаясь сильнее прижать к себе сопротивляющееся гибкое тело девушки.
– Ненормальный отпусти! Ванька! – нервозно взвизгнула Алена, безуспешно стараясь высвободиться из неприятных грубых объятий.
Но Иван держал ее крепко:
– Ну не ломайся. Давай поговорим.
– О чем? – перестав, предпринимать хаотичные порывы высвободится и, отведя в сторону взор, наигранно утомленным тоном произнесла девушка, возмущенно надув пышные алые губки.
– О том, что я тебя как бы типа люблю.
– Любишь?
– Ну да. Люблю. – несколько в нахальной манере самоуверенно проговорил Иван.
– А Светка? – глядя в упор, бескомпромиссным тоном внезапно осведомилась Алена. Ее голубые глаза вспыхнули высокомерными искорками презрения. В душе девушка торжествовала, видя, как судорога напряжения сводит скулы ее бывшего кавалера, как он бледнеет, словно уличенный в дьявольском преступленье, чувствуя, как ослабели сдерживавшие стройный стан руки. Он предал ее пусть еще детскую любовь, и ему не будет пощады!
– Ну, прости…. Я…. Понимаешь…. Ну я малость перебрал…. – оправдываясь, растерянно забормотал слегка оторопевший молодой человек, с трудом подбирая слова бушуя разбредающихся в голове фраз. – Я был пьян, а Светка просто как-то случайно подвернулась и….