И этот день был схож с предыдущими мало, чем отличаясь.
Она проснулась лежа в чужой постели. Желтоватый лунный свет, просачиваясь в не задернутое занавесями окно, вырисовывал строгие, беспристрастные очертания комнаты. Протянувшись призрачной серебряной дорожкой от подоконника до расположенной в дальней от окна части комнаты, постели, он воровато играл на изумительном обнаженном теле Алены. Отбросив скрытный покров мрака, свет луны любовно вычерчивал каждый изгиб ее восхитительных форм; упругую нежную грудь, увенчанную розовыми бутончиками, гибкий стан, овал совершенных округлых бедер плавно перетекающих в длинные, словно выточенные из мрамора стройные ножки, береста тонких рук, белые хрупкие плечи. Занемев на ее личике, как будто целовал его правильные черты, ровный высокий лоб, чуть вздернутый носик, впиваясь холодом серебра в аккуратные слегка пухленькие изящные губки, поглаживая густые шелковые пряди, разметавшихся непослушных русых волос.
На постели рядом с Аленкой, на половину скрытые сенью ночной тьмы, в непринужденной разнузданной позе, спала нагая темноволосая девица в обнимку с каким-то худощавым также голым мужчиной. На полу умных физиономиях обоих виднелись, счастливые, томные, пьяные улыбки, искривившие их до неузнаваемости.
Алена открыла глаза, не без труда преодолев тяжесть век. При этом, тут же почувствовав адскую сталь тысяч острых, вонзившихся в мозг, ножей она поморщилась. Невыносимая мигрень, воссоединяясь с нарушавшим тишину ночи надоедливым однообразным ритмом какой-то популярной мелодии, отдавалась пульсирующей безобразной стучащей болью в висках. К тому же во рту было до противного сухо, от чего очень хотелось пить. А пропитавший воздух угар и запах никотина вызывали навязчивую тошноту.
Она не знала, сколько так пролежала, глядя во тьму потолка, раскинувшись совершенно обнаженной на грязной, источающей смрад пота, мятой льняной простыне, но охвативший всю плоть, стегающий по съежившейся коже, озноб заставил ее подняться.
Противясь ужасной ломоте во всем теле, Алена медленно спустив на прохладный пол маленькие ступни, поднялась с ложа. Девушка с омерзением посмотрела на развалившихся на нем мужчину и девицу, с брезгливым отвращением вдруг вспомнив оргию еще не закончившейся ночи. И ей внезапно сделалось невыносимо гадко противна собственная, словно оскверненная липкой грязью, телесная оболочка. Она стала неприятна и антагонистична сама себе. И ей захотелось по скорее смыть это все с себя, но в глубине души она все ж с отчаяньем понимала, что вода не очистит плоть от сей пакостной дьявольской скверны.
Однако жажда все настойчивей напоминала о себе.
Нашарив рукой во тьме чей-то махровый халатик, Алена быстро набросив его на себя, поспешила скрыть под его мягким покровом озябшую наготу. Ибо ее буквально трясло от озноба.
Раскачиваясь из стороны в сторону, на потерявших всякое чувство опоры ножках, придерживаясь, чтоб не упасть о твердь стены, она побрела в направлении кухни, аккуратно ступая босыми ступнями по усеянному пустыми бутылками и разбросанной одеждой полу. Во всех углах валялись обнаженные тела пьяных людей, в вповалку уложившихся, где придется. Кислород, сгорев в клубах сигаретного дыма, застилал все смогом, не дающим дышать. Еще не до конца выветрившийся хмель переходил в похмелье со всеми характерными для него симптомами.
Путь до кухни показался девушке бесконечным, а не большей коридорчик длинным тоннелем, ведущим в преисподнюю, но, добравшись, наконец, все ж до кухни, Алена остолбенела. Ее колени, задрожав, едва не подкосились и что б не упасть в обморок, она инстинктивно машинально вцепилась тонкими пальцами в дверной косяк.
На маленькой, тесной кухоньке, в сером свете старенького абажура, с кислой рожей сидел оголенный до торса молодой человек, болезненно скаля зубы при каждом не осторожном не ловком движении расположившейся напротив него с йодом и пластырем девушки. Вся грудь и лицо человека были залиты кровью стекавшей багровыми каплями по его коже на светлые джинсы из уродливых страшных рваных ран. Бледнея, девушка, пыталась трясущимися руками наложить на них пластырь, стараясь при этом действовать как можно осторожнее и деликатнее. Однако это у нее не очень хорошо получалась. Потому как от льющейся них крови ей явно делалось дурно.