– Ты обвиняешь меня в своей смерти? – Ангелесса презрительно оскалилась. Бес причастность в ее взоре сменила жгучая, острая неприязнь. – Хочешь попрекнуть, что я тебя не уберегла?
– А разве не так? – Дергаясь на пронзивших почти насквозь когтях ангела, простонал Дмитрий. – Ты ведь мой ангел хранитель, а значит, обязана была отвести беду. Защитить меня от смерти.
– Не при той настойчивости, с которой ты к ней стремился! – Фыркнув, парировала Димитри брошенный в свой адрес укор. – Вспомни хорошенечко, хлыщ малолетний. С того момента как ты вознамерился прокатиться на поезде не спроста ведь все шло тому наперекор.
– Как по твоему почему мать тебя все не отпускала из дому досаждая выводившими тебя из себя поручениями, от которых ты в итоге сбежал. – Продолжил ангел, отшвыривая пронзенного, ненавистного им юношу прочь, наземь.
– То, что мой проездной невесть куда запропастился, что я его не смог найти. – Тяжело дыша на земле, приходя в себя после жестокой не человеческой хватки ангела, прохрипел подросток. – И несколько раз без малого не навернулся когда, опаздывая, бежал к вокзалу…. Эти попадавшиеся постоянно на глаза раздавленные голуби….
– Даже занудное причитание Егора об опасности, есть целиком мои старания. – Перебив докончила догадку ангелесса.
Меж тем как ангел, возвратившись к своей подопечной, обернул ее плечи крылами.
5
Укрытая бархатом крыльев своего ангела Алина Сергеевна безмолвно, отрешенно глядя перед собой, сидела на заднем сиденье полицейской машины. После укола успокоительного, она чувствовала себя окончательно опустошённой. Без эмоциональным растением, равнодушным, безучастным ко всему. И хотя душа ее была изничтожена, исковеркана невыносимой, непередаваемой утратой, сознание пребывало в вакуумной прострации. Наверное, по этому приближение к ней недавнего друга ее сына, не смотря на испытываемое к нему призрение, не вызвало у бедной женщины вспышки гнева. Даже когда он попытался неловко заговорить с ней, выражая не умелое соболезнование:
– Алина Сергеевна очень жаль, что так вышло…. – Начал, было, он, но женщина тут же прервала его, подняв красные от слез заплаканные глаза.
– Миша, пожалуйста, оставь меня. – Подавлено проговорила с трудом она. – Я не хочу тебя не видеть и не слышать. И не важно, что ты мне намереваешься сейчас сказать, какие оправдания выберешь, все одно в смерти сына я буду винить тебя до конца своих дней. А теперь просто уйди….
– Но Алина Сергеевна.... – Спохватился Михаил, однако молодой сержант поспешил его отвадить.
– Тебе велено уйти! – И присев на корточки рядом с женщиной, протянул ей пластиковый стаканчик с водой. – Попейте.
Приняв из рук полицейского воду, Алина Сергеевна только теперь вдруг ощутила присутствие, сушащей рот, жажды. Ей и в самом деле хотелось пить. Что она тут же и проделала, осушив стакан мелкими частыми глотками. Меж тем как Михаил уверенной поступью пошагал ко второй полицейской машине, поджидавшей на обочине трассы. Двое полицейских сопровождало его и еще троих молодых людей. В числе коих была и Анна, так нежно и трепетно, податливо льнувшая к Михаилу. От чего ангелы их в унисон отливали розовым цветом, сливающимся на их крыльях со светом клонящегося в закат солнца.
6
– Пожалуй, красноречия самого гениального из всех искусных поэтов не хватит, чтобы передать выразить в слове то, как прекрасно небесное светило. Как неподражаемо величественно оно в момент ухода за окрашиваемую им кромку горизонта. Такое не способно воссоздать ни одно мыслящее существо, ни один талантливейший художник не сумеет запечатлеть подлинную красоту сего мгновения, лишь нарисует жалкое подобие. Ибо только упорядоченный хаос космоса смог породить подобное. – Ангелесса не отрываясь, следила широко открытыми полными застывших слез глазами за опускающимся к линии горизонта бордово красным светилом. – Как великолепен этот горящий шар раскаленного пылающего гелия, рассекающего пространство спектрами своих лучей. Имеющих силу, могущество, не только испепелять, убивать, но так же зарождать, сеять жизнь, запуская колоссальные циклы эволюции. Подумать только. Не живое дающее жизнь…. Наверное от того оно, солнце так необыкновенно несказанно красиво.
– Надо же насколько ваше ангельское отродье оказывается сентиментально! – Немного, несколько отправившись после полученной взбучки, сквозь зубы скабрезно прорычал Дмитрий. – Сначала полюбовалась тем, как мне душу на изнанку выкручивают, а теперь солнышку умиляешься!
– Я не умиляюсь! И не любовалась жестокостью Алинона. – Стиснув кулачки, отрезала ангелесса.