Люди, у которых походка пятками внутрь, часто бывают веселыми, назойливыми и замечающими то, чего другие не видят. Шутят они часто, к месту и не очень. Вот и ведущий, небольшого роста лысоватый человек, который в начале девяностых мелькал по телевизору много и часто, в середине девяностых еще показывался, изредка появлялся в начале двухтысячных, а теперь его перестали показывать вовсе, сыпал шуточками, конечно, на кулинарную тему и старался как-то занять присутствующих. Это чтоб жюри и гости не скучали, поскольку соревнующиеся повара были заняты на кухне, готовя конкурсные блюда.
– Не знаю, как вы, – говорил ведущий, – а я так умею готовить только омлет. Его я готовлю мастерски. Но, увы, кто готовит мастерски омлет, обычно больше ничего не умеет готовить. Однажды, когда жена одна уехала в отпуск, а меня с телевидения не отпустили, я как-то решил приготовить себе щи. Нет, чтобы сходить в ресторан или ближайшую кафешку… Ну, купил капусты, нашинковал ее, обрезав при этом себе до крови палец, мясо нарезал кубиками, картошку дольками, специи приготовил. И все это опустил в кастрюлю. Варю, помешиваю. Час проходит, два. Пробую – не готово. Пошел к соседке за консультацией. Попросил зайти ко мне, посмотреть: может, я что-то неправильно делаю. Она зашла, попробовала… «Сколько еще варить?» – спрашиваю. «Часа полтора», – отвечает. «Мама дорогая, – думаю. – Жизнь слишком коротка, чтобы варить себе обеды». Плюнул я на эту свою затею, вылил все варево в унитаз и пошел обедать в ресторан. Больше варить щи я не пытался…
– Готовить обеды – тоже искусство, – громко заметила лысоватому ведущему член жюри конкурса вице-президент Межрегиональной ассоциации кулинаров России Тамара Николаевна Круглова. И мило улыбнулась. Лет тридцать пять назад она вполне могла бы выиграть районный конкурс красоты, а то и городской. Держалась она с достоинством, как и положено женщине в годах и достигшей в избранной профессиональной сфере больших высот и достатка. Время от времени она с затаенной хитринкой посматривала на председателя жюри Николая Александровича Сыча, президента Российской гильдии шеф-поваров, члена Французской национальной гастрономической ассоциации и Итальянской ассоциации поваров, крепкого рыжеватого господина с рязанским лицом и задиристой прической «бобрик». Николай Александрович, чем-то похожий на Городничего из гоголевского «Ревизора» в исполнении неподражаемого Юрия Толубеева, отвечал ей острым взглядом небольших глаз, которые, когда он улыбался, превращались в хитроватые щелочки. Кажется, эту немолодую пару в прошлом что-то связывало и теперь им обоим было приятно об этом вспоминать.
– Были бы щи, а лапоть всегда найдется, – негромко сказал Николай Александрович как бы в дополнение реплики Кругловой и перевел взгляд на лысоватого ведущего. Тамара Николаевна снисходительно улыбнулась.
Я не заметил, какая походка была у Сыча, поскольку он все время, начиная с нашего со Степой прихода в банкетный зал, сидел. А вот у Тамары Николаевны Кругловой был прямой и стремительный шаг, будто она все время куда-то спешит. Такая походка явно указывала на решительность характера, импульсивность, а также способность к достижению поставленных целей. А еще она говорила о большой заботе. Разумеется, к себе самой. И хотя из людей со стремительной походкой получаются неплохие друзья, их доброжелательность и отзывчивость распространяются лишь до определенных границ. А потом, когда дружба начинает требовать больших душевных и материальных затрат, люди со стремительной походкой в дружбе отказывают. Нет, они не становятся злыми. Просто до их сердца уже невозможно достучаться.
Николай Александрович Сыч, как председатель жюри, сидел в президиуме в самой середке. По правую руку от него восседала Тамара Круглова. Рядом с ней устроился импозантный господин лет сорока с небольшим животиком. Был он с эспаньолкой и вьющимися волосами, ниспадающими на плечи. Вид у него был явно «иностранный».
Черт побери, почему и сегодня, когда русские и одеться могут намного лучше, нежели иностранцы, и холеных господ среди нашего российского брата уже пруд пруди, и дамы света и даже полусвета едва ли не все поголовно в нарядах от Валентино и Дольче и Габбана, а все равно иностранца от русского отличишь едва ли не с первого взгляда. Разница эта неуловимо тонка и необъяснима словами. Как очарование женщины, складывающееся из многих факторов, но которого нет без некой изюминки, что прячется в тембре голоса, мимолетном взгляде или в уголке чуть растянувшихся в улыбке губ.