Как блестели тогда глаза Валерии! Но иногда в Берлине на нее накатывал страх. Кажется, это было дважды. В последний раз это случилось вечером, она тогда робко и осторожно спросила, следует ли им оставаться вместе, если ей внезапно придется покинуть Берлин и уехать далеко-далеко. Он ответил не сразу. Вероятно, это задело Валерию, и позже она уже не захотела объяснить, что означали эти слова: «...придется покинуть Берлин и уехать далеко-далеко». А спустя несколько дней Пьер обнаружил в ее номере на Ухландштрассе пустые платяные шкафы. Чемоданы тоже исчезли. Портье передал ему записку, где была всего одна фраза: «Прошу, забудь меня...»
Валерия исчезла. Он делал невероятные усилия, чтобы разыскать ее: звонил в журнал мод, фотографам, с которыми она работала, друзьям, обращался в другие журналы мод, к другим фотографам, но все оказалось напрасно. Никто не знал, куда уехала Валерия фон Далау.
Он звонил в Париж, Вену, Рим, Лондон, Нью-Йорк... Проходили недели и месяцы. Минул год. Всякий раз, когда происходили какие-то события в мире мод, он искал ее. Но нигде ни разу не встретил ни ее имени, ни ее фотографий.
«Где она? — с тревогой спрашивал он себя. — Что с ней могло случиться? Куда она исчезла так неожиданно?»
Двигавшиеся перед глазами стеклоочистители едва успевали сметать снег.
Они не объяснялись в любви, о ней говорили их руки, ласкавшие друг друга. В последний вечер, когда он сказал, что любит ее, Валерия промолчала. Она была печальна и задумчива. Глаза ее оставались грустными, даже когда она улыбалась.
Валерия мало рассказывала о себе. Пьер знал, что ее детские годы прошли в Ландсберге, в огромном фамильном замке, похожем на дворец. Родители умерли рано: мать — когда она была еще ребенком, а отец — спустя несколько лет. У нее был брат — Филип фон Далау, о котором она вспоминала всегда с неподдельным теплом. «Он кутила», — с улыбкой говорила она. После смерти отца Валерия не стала жить в замке, хотя теперь он принадлежал ей. Там поселился Отто фон Далау — племянник отца. Он же стал и управляющим замком. Отношения у них с Валерией не сложились. Как только она принималась говорить об Отто, сразу же начинала нервничать. Пьер попытался и у него навести справки о Валерии.
— Нет, — ответил Отто холодно, — мне не известно, где находится графиня Далау.
По отдельным высказываниям Валерии Пьер понял, что ее брат Филип проиграл в рулетку значительную часть фамильного состояния, чем вызвал ярость Отто фон Далау.
Раза два Валерия упоминала о своих предках, весьма известных представителях старинного рода в одной из немецких земель. Впрочем, о них она рассказывала так же неохотно, как и об Отто фон Далау. У Пьера сложилось впечатление, что она недолюбливает своих родичей. О замке в Ландсберге она тоже говорила без восторга и с любовью и нежностью вспоминала только мать — француженку по происхождению. По словам Валерии, у матери во Франции был дом среди виноградников, окруженный со всех сторон плодородными долинами, которые, казалось, простирались с одного края земли до другого. Был у матери еще один дом — в Женеве, он стоял на холме и весь день был полон солнечного света. Солнце и простор Валерия любила больше всего. Она любила природу и просто не могла жить без свежего воздуха и тишины, когда слышен лишь хруст снега под ногами, как в то памятное утро в Берлине.
Пьер с тревогой спрашивал себя: есть ли какая-нибудь связь между ее странным, неожиданным исчезновением из Берлина и сегодняшним телефонным звонком. Может быть, она тогда так поспешно уехала потому, что ей грозила какая-то опасность, о которой ему было неизвестно? А теперь эта опасность возникла вновь и была она настолько серьезной, что Валерия рискнула попросить его о помощи? «А помощи зря не просят», — подумал Пьер и прибавил скорость.
2
За Вайльхаймом дорогу совершенно замело, но, к счастью, вскоре показалось озеро — в темноте оно казалось огромным серым блестящим блюдцем, над которым бешено кружились снежные вихри.
«Почему она назначила свидание здесь?» — подумал Пьер. — Не проще ли было встретиться на северном берегу Аммера, в двадцати километрах от Ландсберга? Ведь до трактира «Алте Пост» на южном берегу нужно еще проехать тридцать километров. Неужели она тоже мчится сюда сквозь темноту и вьюгу из своего замка? А может, она едет вовсе не из замка? Может, остановилась где-нибудь в другом месте — в отеле, например, или у друзей? Впрочем, зачем ей жить в отеле или у друзей, если до собственного дома рукой подать?