— Я обнаружил Отто в каталке уже мертвым.
— Это вы его убили?
— Нет.
— Вы помогали убийцам?
— Тоже нет! Зачем мне это делать? Признаться, у меня были не слишком дружеские отношения с Отто, но это еще не повод, чтобы убивать...
— Тогда, может быть, вы объясните нам, что произошло в замке?
— Конечно... Как я уже вам говорил... — он покосился на Пьера, — я поехал туда, чтобы согласовать вопросы, связанные с похоронами сестры. Отто принял меня. Скажу прямо, беседа проходила отнюдь не в дружеской обстановке. Мы поссорились и довольно основательно. Я спросил у Отто, правда ли, что он в свое время пригрозил Валерии убить ее, преследовал ее повсюду и запугал до полусмерти. Сначала Отто ответил, что это неправда. Он очень нервничал, а потом вдруг разъярился, стал орать, что это меня не касается, что я являюсь позором всей нашей семьи, промотал семейное состояние и, конечно, закончу жизнь в тюрьме. Тут я тоже рассвирепел. Ну и пошло: слово за слово. Отто оскорблял меня, я тоже в долгу не остался. Наконец он совершенно потерял самообладание и так резко повернулся в каталке, что вывалился из нее. Прибежал Юрген, стал помогать ему подняться. Я ушел в свою комнату наверх, а когда некоторое время спустя вернулся, Отто был мертв. Он сидел в каталке, уронив голову на грудь. Сначала я подумал, что ему плохо и пожалел, что поругался с ним. А потом обратил внимание на его неестественную бледность и странную позу. Я подошел поближе и увидел пятна крови у него на груди. Пощупал пульс — сердце не билось. Я прямо обмер. Первое, что мне пришло на ум: наверное, все слуги слышали нашу ссору. Я решил, что мне надо немедленно уезжать из замка. Поскорее прочь! Теперь-то я понимаю, что это было безрассудством, но тогда я был не в состоянии рассуждать здраво. И я удрал. Выскочил на улицу и уехал.
— И примчался прямо сюда, — произнес комиссар.
— Да, сюда, — Филип занервничал еще больше. — Хотя могло быть и другое место. Ну куда мне было бежать? Конечно же, не в дом на Парк-аллее! Не мог я поехать и в какой-либо городской отель. А этот ресторан — на отшибе. Я полагал, что смогу пересидеть тут какое-то время, соберусь с мыслями и решу, что делать дальше.
— Это все? — спросил комиссар.
— Да.
— И больше ничего в замке не произошло?
— Нет... Ну да, конечно же произошло. Ведь Отто был убит. Кто-то же это сделал...
— Вы случайно не видели никого из посторонних в замке?
— Нет.
Комиссар Мюллер грустно произнес:
— Все это весьма осложняет ваше положение, молодой человек.
— Но я говорю чистую правду.
— Нет, вы лжете! — Мюллер вплотную подошел к Филипу. — Лжете, и я хочу предупредить, что нет смысла отпираться. Мы отлично знаем, что все сказанное вами — неправда. Не перебивайте меня. Есть человек, которому было поручено следить за замком. Это мой агент, вон он там, стоит около двери. Он видел, как подъехала машина, где сидели Бор и Вейс. Он видел, как Бор вошел в замок, кто-то открыл ему боковую дверь, а потом он увидел, как вы выпустили Бора обратно. Спустя еще несколько минут вы выехали из ворот. Он последовал за вами и следил за вами до самого ресторана.
— О боже!.. — прошептал Филип фон Далау.
Он отвернулся, немного помолчал, а потом глухо произнес:
— Это должно было случиться... Я получил то, что заслужил.
Он снова повернул к комиссару и Пьеру бледное, перекошенное лицо.
— Да, я впустил Бора через боковую дверь, — признался Филип. — Но это еще не означает, что Отто убил я. Я не совершал этого убийства. И не помогал убивать его.
Филип пробовал говорить спокойно, но голос его срывался.
— Я должен им деньги, — простонал он. — Много денег! Вы даже не представляете, сколько...
— Проигрыш? — спросил комиссар.
— Да.
— В ночном клубе Алдо Вейса?
— Да. Я задолжал им крупную сумму, которую не могу вернуть. У меня нет никаких шансов когда-нибудь вернуть этот долг. Единственное, чем я еще владею, — это часть дома на Парк-аллее, половина его принадлежит Валерии, половина мне. Я хотел продать дом, но этого нельзя сделать без разрешения Валерии, а я не знал, где она. Эти типы не верили мне и держали меня под охраной...
Он смертельно побледнел, казалось, ему дурно и он вот-вот потеряет сознание.
— Разрешите мне сесть, — жалобно пробормотал он.
Пьер придвинул ему стул.
— Сколько вы им задолжали? — спросил комиссар.
— Я и сам точно не знаю. Зато они знают.
— Ну хотя бы приблизительно.
— Четыре миллиона марок, а может, и больше.
Комиссар растерянно посмотрел на него.
— Четыре миллиона западногерманских марок? — переспросил он.