Выбрать главу
Николай Гумилев.
«Письма о русской поэзии»

Трилистник сумеречный

Сиреневая мгла

Наша улица снегами залегла,По снегам бежит сиреневая мгла.
Мимоходом только глянула в окно,И я понял, что люблю ее давно.
Я молил ее, сиреневую мглу:«Погости-побудь со мной в моем углу,
Не мою тоску ты давнюю развей,Поделись со мной, желанная, своей!»
Но лишь издали услышал я ответ:«Если любишь, так и сам отыщешь след,
Где над омутом синеет тонкий лёд,Там часочек погощу я, кончив лёт,
А у печки-то никто нас не видал…Только те мои, кто волен да удал».

Тоска мимолетности

Бесследно канул день. Желтея, на балконГлядит туманный диск луны, еще бестенной,И в безнадежности распахнутых окон,Уже незрячие, тоскливо-белы стены.
Сейчас наступит ночь. Так чёрны облака…Мне жаль последнего вечернего мгновенья:Там всё, что прожито, – желанье и тоска,Там всё, что близится, – унылость и забвенье.
Здесь вечер как мечта: и робок, и летуч,Но сердцу, где ни струн, ни слез, ни ароматов,И где разорвано и слито столько туч…Он как-то ближе розовых закатов,Лето 1904Ялта

Свечку внесли

Не мерещится ль вам иногда,Когда сумерки ходят по дому,Тут же возле иная среда,Где живем мы совсем по-другому?
С тенью тень там так мягко слилась,Там бывает такая минута,Что лучами незримыми глазМы уходим друг в друга как будто.
И движеньем спугнуть этот мигМы боимся иль словом нарушить,Точно ухом кто возле приник,Заставляя далекое слушать.
Но едва запылает свеча,Чуткий мир уступает без боя,Лишь из глаз по наклонам лучаТени в пламя сбегут голубое.1904

Трилистник соблазна

Маки

Веселый день горит… Среди сомлевших травВсе маки пятнами – как жадное бессилье,Как губы, полные соблазна и отрав,Как алых бабочек развернутые крылья.
Веселый день горит… Но сад и пуст и глух.Давно покончил он с соблазнами и пиром, –И маки сохлые, как головы старух,Осенены с небес сияющим потиром.

Смычок и струны

Какой тяжелый, темный бред!Как эти выси мутно-лунны!Касаться скрипки столько летИ не узнать при свете струны?
Кому ж нас надо? Кто зажегДва желтых лика, два унылых…И вдруг почувствовал смычок,Что кто-то взял и кто-то слил их.
«О, как давно! Сквозь эту тьмуСкажи одно: ты та ли, та ли?»И струны ластились к нему,Звеня, но, ластясь, трепетали.
«Не правда ль, больше никогдаМы не расстанемся? довольно?..»И скрипка отвечала «да»;Но сердцу скрипки было больно.
Смычок всё понял, он затих,А в скрипке эхо всё держалось…И было мукою для них,Что людям музыкой казалось.
Но человек не погасилДо утра свеч… И струны пели…Лишь солнце их нашло без силНа черном бархате постели.

В марте

Позабудь соловья на душистых цветах,Только утро любви не забудь!Да ожившей земли в неоживших листахЯрко-черную грудь!
Меж лохмотьев рубашки своей снеговойТолько раз и желала она –Только раз напоил ее март огневой,Да пьянее вина!
Только раз оторвать от разбухшей землиНе могли мы завистливых глаз,Только раз мы холодные руки сплелиИ, дрожа, поскорее из сада ушли…Только раз… в этот раз…

Трилистник сентиментальный

Одуванчики

Захлопоталась девочкаВ зеленом кушаке,Два желтые обсевочкаСажая на песке.
Не держатся и на – поди:Песок ли им не рад?..А солнце уж на западе,И золотится сад.
За ручкой ручку белуюМалютка отряхнет:«Чуть ямочку проделаю,Ее и заметет…
Противные, упрямые!»– Молчи, малютка дочь,Коль неприятны ямы им,Мы стебельки им прочь.