Однако сделанного не воротишь, потому займёмся делом насущным. Перво-наперво надо разобраться с проблемой в лице освобождённого нами пленника и с транспортом в виде двух монгольских лошадок. Вот только стоит ли их использовать? Это, пожалуй, всё равно, как в советском тылу в ту войну на не перекрашенном немецком танке кататься: первый же подкалиберный - твой...
Итак, что мы имеем? Имеем мы товарища с ранениями, ориентировочно, средней тяжести и обширным ожогом на ноге. Как зовут, пока не говорит, и 'откуда-куда-зачем' не рассказывает, зато кроет покойных монгол по первому разряду на чешском, русском, немецком, латыни и, похоже, греческом и французском. Полиглот, блин горелый! Понятное дело: больно мужику, вот и разоряется.
Ну, это дело мы поправим, хотя бы на время: благо, возможность имеется. Пока Ясь безуспешно пытается изловить лошадок, не подпускающих к себе незнакомца, я достаю единственный свой шприц-тюбик промедола и вкалываю его в ногу чуть выше ожога. Средство это весьма мощное, и спустя минуту перекошенное болью лицо раненого разглаживается. Сам же он с неподдельным восхищением уставился на меня:
- Кто ты? И что здесь делаешь?
Ага, вот сейчас кинусь рассказывать, 'откуда-куда-зачем' идём первой встречной жертве терроризма! Разбежался... Тем более, что срок действия промедола не бесконечен, а надо ещё обработать и ожог, и раны. Некогда болтать!
- Раб божий, обшит кожей. Макс Белов меня зовут, мастер Белов. Не мешай, человече, потом побеседуем!
Разрезаю тунику, рывками сдёргиваю присохшую к ранам ткань. Обе раны свежие и, по счастью, неглубокие: скорее, большие порезы, чем серьёзные ранения. Так... Промажем йодом с краёв, пробинтуем располосованной штаниной: монголы оголили ноги пленника перед тем, как принялись катувать его. Торс у мужика здоровый, моего бинта из индивидуального перевязочного пакета на него всё равно не хватит. Да и бинт этот нам ещё понадобится: нога-то хоть и не прогорела до кости, но ожоги очень сильные.
Так... Специальных медицинских гелей у меня, к сожалению, нет: ну, не готовился я по времени путешествовать! Однако имеется шматок свиного сала. Полагаю, что пострадавший - не ортодоксальный иудей и неправоверный мусульманин, следовательно, за использование при лечении свиного жира не обидится: иного-то ничего не имеется!
- Так, землячок, потерпи маленько... Сейчас мы твои язвы сальцем смажем... Так... Бинт индпакетовский, по идее, стрептоцидом обработан: со старых ещё запасов пакет, советских... Так что используем его, чтоб грязь не попала: гангрена ещё никому счастья-радости не приносила. Ага, вот так!..
Вернулся Ясь. Нельзя сказать, что с пустыми руками - приволок не замеченный мной ранее в траве широкий боевой пояс с пристёгнутыми пустыми ножнами от меча и солидным кинжалом: видать, трофей монгольский, содранный с пленника.
Я велел парню сходить к дороге и привести сюда нашего маштака: лучше пока пересидеть в глубине оврага, а не торчать у всех на виду. Вот познакомимся поближе с дядечкой, притрёмся кранцами, как мой дедушка говаривал - тогда и решим, кто куда и как отсюда отправится. А одиноко стоящее у дороги вьючное животное привлекает слишком много внимания у прохожего и проезжего люда... Были бы у нас верховые лошади - можно было бы рискнуть втроём верхами покинуть место схватки, однако монгольских коней подмастерье так и не изловил. Умчались, волк их задери! И сёдла с тороками пропали вместе с ними, не говоря уже о двух парах монгольских композитных луков. Конечно, в этом мире владение луком или арбалетом карается очень сурово, так как завоеватели считают, что лишь они - 'высшая раса' - имеют право убивать врагов на расстоянии, не слишком рискуя собственной жизнью. Но у нас, славян, одной из главных национальных забав на оккупированной территории издавна является уход в партизаны... Чем, похоже, мы только что занялись: если свежеиспечённых узкоглазых покойничков станут искать их соплеменники, - а искать их, рано или поздно, начнут - то лошади станут безусловной уликой. А луки... Что луки? Стрелять из них я всё одно не умею: не считать же за навык детские игры 'в Робин Гуда' после просмотра соответствующего сериала? На овладение таким оружием требуется - помимо самих луков - весьма немалое время для тренировок, и, желательно, какой-никакой наставник. Ни тем, ни другим я не располагаю...
А если...
- Слышь, земляк! Ты, часом, из лука стрелять не умеешь?
- Из лука? Нет. Откуда?
- Погано дело... А скажи-ка, земляк: откуда ты тут взялся и с чего это вдруг те ребятки - кивок в сторону трупов - тебя поджарить решили? Да и имя твоё узнать было бы любопытственно...
- Я - пан Карел Чернин из Бржедицкого Градца. Ездил вот по делам в Мариенбург, а назад пришлось возвращаться без дружины, с одним джурой. Тут эти огланы налетели впятером, джуру стрелой сбили, а меня окружили - по наряду поняли, что не простой кмет перед ними. Двоих-то я спешить сумел, а одного, самого старшего, и вовсе копием поразил, жаль - не насмерть, да только сдёрнули, поганы, арканом с коня да увязали, как баба веретено пряжей.
- Так ты говоришь, пан Карел, что кроме этих двоих рядом есть и другие? Плохая новость...
- А где их нету? Со времён дедов наших по всей богемской земле разлетелись коршунами и нигде на них управы не найти. Князья чешские - яко смерды ханские! Хан захочет - даст пайцзе, а разгневается - ратью по княжому уделу пройдёт и не станет в том крае ни говора людского, ни дыма печного...
Монголы, когда победу в стычке одержали, добычу разделили да и сами разъехались: двое безлошадных на наших с джурой конях куда-то старика убитого увезли - видно, хоронить по поганскому их обычаю, а эти голодранцы решили выкуп за мою жизнь стребовать, да я-то знаю: кметей монголы на волю всё едино не пускают, хоть и выкупное серебро у родичей берут. Простой человек может хоть ясырем стать, хоть в хашар попасть, а вояку полонённому судьба одна: тетива на горле... Вот и не назывался извергам, чтобы хоть родню в пустой расход не вводить. Тогда они за пытку принялись, а тут вы вдвоём на выручку явились.
- Так ты, выходит, без этой самой пайцзы ехал? Рисковый человек!
Чернин посмотрел на меня как на умственно усталого:
- О чём ты говоришь? Всем известно, что герцог Арнольд Судетский велел обыскивать любого, кто приходит из монгольских пределов, не взирая на рыцарское достоинство, возраст и сан. Если бы стражи перевалов нашли у меня не то, что пайцзе - любую поганскую вещицу - то казнь воспоследовала бы немедленно. Ещё никто в зимнюю пору не сумел живым пересечь гряду гор, так что пришлось скрывать, откуда мы прибыли в Мариенбург. Поэтому всё, могущее нас выдать, было оставлено по сю сторону кордона, однако возвращаться пришлось иным путём...
- Вот оно как... - У меня сложилось упорное ощущение, что пан Чернин что-то недоговаривает, причём весьма немало. - А позволь поинтересоваться: что за нужда понесла тебя из Градца за семь вёрст киселя хлебать?
- Это уж моё дело, мастер Белов. Поверь, жизнь такова, что многие знания лишь умножают скорбь...
- Гм-м... Вот не думал, что воинов - а ведь ты, пан Чернин, воин не из последних! - может интересовать Экклезиаст...
- О, ты, оказывается, не только храбрый простолюдин, мастер Белов, но и книгочей? В чём же заключается твоё ремесло, что вынуждает тебя знать Писание?
- Откуда мне знать его, сам посуди? Так, нахватался то тут, то там... А ремесло у меня самое безобидное, но необходимое в любой стране в любые времена: я кулинар, или, по-вашему, кухарь, трактирщик.
- А где же твой трактир?
- В Жатеце. Пока не открыт, но, надеюсь, с божьей помощью не замедлить с этим делом...
- Что же вы делаете в дне пути от Жатеца?